Законотворческий процесс и механизм обеспечения реализации законов

Дабы подкрепить свое утверждение фактами, приведем пример из

законодательной практики. В I992r. Верховный Совет принял закон РФ " О

несостоятельности /банкротстве/ предприятий", который пока не устранил

довольно странную ситуацию: в государстве - банкроте, где общая сумма

внутреннего долга превысила стоимость всего принадлежащего государству

имущества, по-прежнему продолжается погашение задолженности поставщиков и

потребителей, хотя юридически государство не отвечает по их долгам.

Приватизация, вообще теряет какой бы то ни было экономический смысл без

реального института банкротства, когда не наступает неотвратимой

экономической ответственности за возврат долгов, в т.ч. и для государства.

Похоже, что в ближайшее время вряд ли стоит ожидать перемен в этой сфере. К

банкротам принимаются предусмотренные законом реорганизационные процедуры,

направленные на реанимацию уже безнадежных с точки зрения

платежеспособности, предприятий. Следовательно, пока у Правительства не

появится четко разработанная и экономически оправданная промышленная

политика, этот закон реально не заработает.

Как не сложна экономическая обстановка, закрепление в законодательном

порядке заведомом ложных с точки зрения экономической целесообразности

положений не только резко снижает эффективность реализации действующего

законодательства, но и противоречит здравому смыслу. Право, неверно

отражающее социальные потребности, ничего общего не имеет с логикой

общественных отношений.

Необходимо признать, что в сознании людей, закон не всегда принимается

как акт, адекватно отражающий их реальные потребности, интересы.

Правотворческая работа законодателя не всегда осуществляется на основании

глубокой и всесторонней разработки назревших общественных проблем.

Представляется очевидным, что в государственном механизме еще не

налажен процесс участия населения в решении важных законодательных проблем.

Неся определенный заряд социальной информации, общественное мнение

существенно, прежде всего, на этапе выявления общественной потребности в

принятии закона, его изменении или отмене. Компетентно отработанной,

юридически квалифицированной процедуры на этот счет не существует.

Законодательная работа где-то утратила, а где-то еще не приобрела

качеств научно-обоснованной, демократической деятельности.

Нередко наспех высказанное мнение, без достаточного обоснования и

тщательной обработки "оформляется" в законопроект. Его обоснование зачастую

готовится поспешно и поэтому несколько поверхностно, время для принятия

законов определяется произвольно, до прогнозов, научного предвидения

последствий их реализации дело зачастую не доходит.

Необходимо перевести законодательную деятельность на строго научную

основу. Представляется, что решение проблемы профессиональной научной

обоснованности в действиях законодателя является на сегодняшний день

наиболее важным. Нужно стремиться к тому, чтобы каждый депутат чувствовал

себя вполне компетентным при законодательном решении того или иного

вопроса, имел свою профессиональную точку зрения, аргументировано проводил

ее в жизнь. Это, на наш взгляд, поможет избежать тех неуместных дебатов,

которые все чаще разгораются на заседаниях Государственной Думы и,

безусловно, мешают конструктивной работе ее депутатов. Воля законодателя,

как регулирующая сторона его сознания, должна быть оптимально

мотивированна. А.А. Кененов и Г.Т. Чернобель выделяют мотивацию как "особую

логическую стадию законотворческого процесса". Задача состоит в том, чтобы

создать надежный организационно-правовой заслон немотивированным / или

недостаточно мотивированным / законодательным актам. Только научно

обоснованный норматив может быть облечен в официальные правовые нормы, и

это следовало бы закрепить конституционно.

Свободная от мотива воля законодателя способна породить лишь силовой

закон, который не совместим с правовой государственностью. Для решения этой

проблемы необходимо, на наш взгляд, законодательно решить вопрос об участии

юристов /ученых и практиков/ в законопроектной работе, чтобы это не было

зависимо от воли случая или решения законодательного органа, которое в

данном случае будет несомненно, субъективным.

Немаловажным подставляется вопрос о подготовке плана законодательных

работ на перспективу. Коллектив авторов во главе с проф. Ю. Тихомировым

предлагает в плане законопроектных работ на 2-3 года предусматривать темы

важнейших законопроектов с указанием на то, кто и в какие сроки должен их

подготовить.

Такой план позволит выделить главные направления в законодательной

работе и сосредоточить на них основные усилия. Такой документ был принят

Государственной Думой на 1994 и 1995 год, где среди приоритетных актов

Гражданского и Земельного кодексов - решение вопросов налоговой политики,

реформирование избирательной системы России, борьбы с преступностью. Часть

этих разработок уже получила свое законодательное закрепление. В частности,

был принят Гражданский кодекс, введены в действие законы по вопросам

налогообложения, идет работа над законом о выборах депутатов в

Государственную Думу.

На более отдаленные годы целесообразно было бы предусмотреть основные

направления законопроектных работ и их последующую / через 2-3 года/

конкретизацию.

По их мнению, "возможно, также запланировать проработку крупных и

трудоемких законодательных реформ, проведение экспериментов, других крупных

законотворческих работ /по систематизации, кодификации законодательства,

его расчистке от устаревших актов/. Другие проекты, связанные с

непредсказуемыми условиями нашей жизни, могли бы готовиться еще вне

плана."1

В.Н. Синюков считает, что "возможно, потребуется мораторий на

некоторые забежавшие вперед законы, акты для сбалансирования их предписаний

с реальными экономическими и политическими возможностями общества".2

Планирование законопроектной работы связано с определенными

трудностями. По нашему мнению, здесь можно выделить четыре основные группы

проблем.

Во-первых, это слабость или зачастую простое отсутствие научных

концепций законопроектов.

Во-вторых, это научное обеспечение планирования. Для решения этих

проблем, думается, перспективным было бы расширение научных разработок

вопросов, которые будут составлять ядро будущего законопроекта, наладить

научные обсуждения этих проблем с участием депутатов. Немаловажным

представляется обогащение информационной базы законодательного процесса.

Актуальным является введение наукой экспертизы проектов законов.

Анализ современного правотворчества в России позволяет говорить о том, что

все чаще у нас предаются забвению объективно обусловленные требования к

правовым актам. В результате их несоблюдения устанавливаемые нормы нередко

ставят правоприменителя в затруднительное положение: не всегда учитывается

их целесообразность, цель конкретного акта часто не согласуется с целями

других параллельно действующих актов, имеет место противоречивость норм,

отсутствует комплексность правового регулирования конкретных общественных

отношений, и т.д.

Несмотря на растущий правовой нигилизм, население все еще связывает с

новыми законами большие надежды. Редкий кандидат в депутаты не обещал в

предвыборной компании подготовить и провести новый закон, редкое

выступление в печати не заканчивается предложением принять новый закон. В

таком случае юристы должны задавать вопросы: какие акты по данной теме

существуют, как они работают, чем не удовлетворяют, в каких поправках

нуждаются. Только ответив на эти и другие, возникающие в этой связи

вопросы, проанализировав достаточное количество обусловленных жизнью

изменений, можно говорить о необходимости принятия нового закона.

Этому должна служить экспертиза проектов новых законов. Каждому

законодательному акту должна предшествовать соответствующая правоведческая

разработка. В связи с этим встает вопрос о создании интегрированной сети

специальных служб такой экспертизы, профессионально компетентные

заключения, которой выступали бы в качестве своеобразной мотивационной

санкции при разработке конкретных законодательных актов.

Другой проблемой, связанной с планированием законодательной работы

является вопрос об определении содержания самого плана. Объектами

планирования могут быть и проекты законов, и их научные разработки и

возможные темы новых или изменяемых актов.

Желательно говорить "пакеты законов" по взаимосвязанным темам, причем

выделяя приоритеты - по назначению, по масштабам, по времени принятия,

участникам отношений.

Итак, приоритет в разработке законов означает выбор времени для их

разработки и принятия в соответствии с направлениями развития регулируемых

сфер, определенной внутренней связи между отдельными законами и

последовательности их принятия.

И четвертая - это, наконец, проблема организационная. Она предполагает

четкую организацию работ на всех стадиях подготовки законопроекта. Здесь и

выявление общественной потребности в законодательном регулировании, и выбор

формы законодательного акта, и информационное обеспечение и расчет

последствий действия закона, а также этапы разработки и обсуждения и т.д.

Следует отметить, что план законодательных работ, принимаемый

законотворческим органом, естественно не является догмой. Законодательная

деятельность, как уже отмечалось, является, прежде всего, творческой и

социально обусловленной деятельностью, а, следовательно, живо реагирует на

любые социальные, политические и иные изменения в обществе. План

законодательных работ является лишь ориентиром, который корректируется в

зависимости от изменений социальной обстановки. Законодателю необходимо

обладать определенной интуицией, чтобы вовремя реагировать на эти изменения

и корректировать свою деятельность, создавая своевременные и

соответствующие объективной реальности законы.

Принцип понятийной определенности.

Язык закона - единственный способ выражения мысли законодателя, а

правотворческое мышление лежит в основе законодательной деятельности. Он ее

и основное средство формулирования правовой нормы. Ни одна правовая норма

как результат правового мышления не может быть сконструирована без

конкретной системы понятий, которые придают правовой норме логический

смысл, обусловливают ее логическое движение в практическом применении.

Юридический язык как комплексное понятие охватывает несколько языков

права: язык закона, научный юридический язык, судебный язык, язык

публициста - правоведа, язык адвоката и др. В данном дипломном исследовании

нас, естественно, интересует, прежде всего, язык закона. Система

государственных требований к языку закона является существенной гарантией

его качества. Язык нормативного акта должен быть понятен и

общеупотребителен, в то же время ему необходимо быть четким, и ясным,

кратким. Логичность текста закона - общее требование для процесса

нормотворчества достигается через ясность языка закона. Он должен быть

настолько прост, чтобы каждый гражданин мог бы точно и правильно понять

права и обязанности, которые порождает для него правовая норма, общий смысл

правового предписания, и иметь четкую установку на его выполнение. Но здесь

возникает опасность излишнего упрощения правового языка, которая может

привести к его вульгаризации, стать помехой правильного словесного

выражения некоторых тонкостей законодательной регламентации.

Соответственно, по мнению С.Пасова Б.П.:" доступность языка можно выразить

через два основных критерия:

I. Каждый должен точно и правильно понимать свои права и обязанности,

которые порождает закон.

2. Каждый мог понять общий смысл юридического предписания в связи с

его предназначением в системе социальных норм."1

Лаконизм - еще одно основное требование к языку законодателя. Закон

должен иметь строгое нормативное содержание, т.к. его цель - разработка

нормативных предписаний, определяющих поведение людей. Юридический язык не

терпит словесных повторений, усложненных оборотов, излишних эпитетов. Но

лаконизм предписания не должен идти в разрез с полнотой отражения

государственной воли, что достигается через использование понятийного

/терминологического/ аппарата.

Требование точности языка заключается в наиболее полном и правильном,

отражении сути правового предписания. Точность предполагает стилистическую

и грамматическую верность юридического языка, правильное употребление слов

и связь между ними.

Для наиболее четкого представления о совершенном юридическом языке,

следует обратиться к дефиниции самих правовых определений, составляющих его

основу. Правовые определения должны адекватно отражать сущность

определяемого явления. Это обусловливает ценность такого логического приема

как обобщение под нормативно-правовым углом зрения. Сложность заключается в

том, что абсолютно все признаки изучаемого явления охватить, как правило,

не возможно, а вырабатываемое правовое определение должно быть правильным,

т.е. не расходиться с объективной действительностью, отражать ее оптимально

и полно.

Юриспруденция не может оперировать предположительными, ложными

определениями. К сожалению, правовые определения в действующем

законодательстве не отличаются научным совершенством. Имеются, в частности,

определения логически непоследовательные, недостаточно полно или неверно

отражающие сущность того или иного явления, "Отсекающие" его существенные

признаки /например, "частная собственность", "должностное лицо"/.

Не менее распространены в законах слова, используемые для различного

рода умолчаний или, наоборот, излишней детализации описываемого. В

предыдущие годы значительный размах приобрели умалчивания о явлениях,

ликвидация понятий и терминов, широко употребляемых в мировой практике.

Тезис Дж. Орвела "нет понятий, значит, нет реалий" практиковался в нашей

юридической действительности. Так, в юридическом энциклопедическом словаре

нет термина "проституция" как вероятно, по мнению составителей, не было на

момент издания словаря /1987г./ и самого явления.

Правовые определения должны базироваться на определенно консенсусе.

Слова и выражения, имеющие юридическое значение, должны использоваться в

одном и том же смысле во всех правовых актах.

В нашем внутри государственном юридическом терминологическом словаре

царит хаос. Даже не всякий. специалист может разграничить понятия

"полномочия" и "компетенция", "законодательный акт" и "акт

законодательства".

В сфере правовых отношений разногласия при определении понятий не

допустимы, это подорвало бы все критерии законности формулирования и

применения правовых норм, что приобретает особенно важное значение на

современном этапе реформирования правовой системы, когда появляется

множество новых юридических понятий, возрождаются старые забытые термины.

Однако, это не означает, что все правовые понятия должны быть закреплены

законодательно. Определенные правовые термины, имеющие основополагающее

значение должны быть закреплены в Конституции, другие - на уровне актов

местных органов власти.

К примеру, многие понятия, используемые в международных договорах,

закреплены в Конвенции "О праве международных договоров", подписанной СССР.

Так, ст.2 настоящей Конвенции определяет значение целого ряда терминов,

таких как "договор", "ратификация" , "полномочия", "третьи лица",

"участники", "международная организация" и др.

Однако, здесь следует оговорка о том, что данные термины не

затрагивают употребление этих определений и значений, которые могут быть

признаны во внутреннем праве.

В создавшейся ситуации налицо необходимость создания

терминологического словаря законодательства. В законодательстве не будет

неоднозначностей и разногласий, а это, следовательно, сократит количество

актов, конкретизирующих и толкующих законы. Высвободятся юридические силы,

занятые сегодня исследованием развития и трансформации в праве. Расширятся

возможности правильного использования правовых предписаний самым широким

кругом лиц. Сейчас такие словари разработаны и используются в юридических

системах "Консультант плюс" и "Гарант". Но, к сожалению, официально их пока

не признали. Да и доступны они только для пользователей этих систем.

Е.Лукьянов справедливо считает необходимым установить правило; каждый

новый: термин должен быть четко определен в том нормативном акте, где он

появился впервые и внесен в соответствующий перечень."1

И все-таки многие правовые понятия могут успешно функционировать на

базе общепринятых определений, содержащихся в квалифицированных научных

комментариях, теоретических трудах юристов - ученых. Масса широко

распространенных понятий просто не нуждается в правовых Определениях

/напр., понятие брака/.

Законодательным определениям должны подвергаться в обязательном

порядке все правовые понятия ключевого значения, т.е. понятия, с помощью

которых постигается как общий целевой смысл конкретной законодательной

акции, так и оперативный смысл ее логических составных.

Общие правовые понятия должны быть достаточно абстрактны и вместе с

тем достаточно конкретны. Самыми общими выступают конституционные понятия

обще родового значения /"суверенитет", "право нации на самоопределение",

"собственность", "свобод слова" и т.д./, менее общими - межотраслевые

понятия, за которыми следуют отраслевые, в какой-то мере частные понятия.

Еще одно необходимое требование к правовым определениям - они должны

быть дискурсивными, т.е. находящимся в общем логическом "сцеплении" с

предшествующими общепризнанными определениями.

Все правовые понятия, так или иначе, взаимосвязаны. Одни понятия могут

сравниваться по смысловому значению, другие, определенным образом

пересекаться, третьи - соподчиняться и т.д. Каждое понятие находится в

непрерывном логическом движении, что обусловлено смысловым уточнением,

изменением. Задача заключается в том, чтобы, в соответствии с поставленной

целью найти такое определение, которое последовательно отражало бы самые

существенные признаки того или иного явления и, следовательно,

гарантировало надежное пользование им в правоприменительном процессе.

И еще хотелось бы добавить, что в настоящем законодательстве в

правило вошло употребление слов "как правило", "с учетом того", "обычно",

"соответствующий "и д.р. Эти выражения, встроенные в правовой контекст, еще

до применения законодательного акта заранее открывают широкие возможности

для его нарушения. Вместо широкого перечисления исключений, необходимость

которых может быть вполне обоснованной, открывается простор субъективному

толкованию закона. Естественно, что для оценки ясности законодательного

акта нет определенных критериев. В ряде случаев этот вопрос решается

органом /лицом/, которые будут применять закон, но от законодателя во

многом зависит предел этого субъективного понимания закона, возможность его

ситуативного толкования правоприменителем. Представляется, что посредством

легальных дефиниций необходимо предельно четко и ясно изложить требования

нормативного акта, что во многом предопредилит его дальнейшую жизнь.

Принцип модальной сбалансированности.

Модальный феномен всякой нормативной реальности выражается как

правило, в модусах: "разрешено", "требуется" / обязательно"/, "запрещено".

Правовой характер этот модальной триптих приобретает в общественных

отношениях, одной из сторон которых выступает власть. Эффективность

функционирования таких отношений обусловлена тем, насколько сбалансированы,

т.е. в каком логическом отношении находятся составные правовой

модальности, как они согласуются между собой. Нормальное, социально

здоровое законодательство - не произвольный набор того или иного количества

нормативов. Каждый модус имеет конкретные логические предпосылки. Любое,

самое незначительное противоречие в законодательстве - это функциональная

"дыра", деформирующая и дестабилизирующая правоприменительный процесс.

В частности, ни один правовой норматив видового /менее общего/

значения не может функционировать без правового норматива родового /более

общего/ значения. В этом значении законотворческий процесс можно

представить в виде единого ветвящегося процесса, обеспечивающего

необходимую контекстуальную связь правовых нормативов на всех

функциональных уровнях.

К сожалению, отработанной концепции модусной сбалансированности

правовых нормативов, вырабатываемых и принимаемых их законодателем, в нашем

правоведении нет. Сами понятия "правовое разрешение", "правовое требование"

/"правовая обязанность"/,"правовой запрет" научно не определены. Логические

границы разрешаемого и запрещаемого практически открыты для произвольного

усмотрения - как законотворческого, так и правоприменительного. Древний

принцип "Когда разрешено больше, меньше считается разрешенным" не работает.

В условиях существования права, которое защищает, в основном, права

государства, а не гражданина, используются два типа юридической

регламентации:

а/ общедозволительная, когда в основе лежит общее дозволение, которому

корреспондируют конкретные запреты /в целом строится по принципу:

разрешено все, кроме прямо запрещенного/.

б/ разрешительная, когда основной является общий запрет, которому

соответствуют конкретные дозволения /по принципу "запрещено все, кроме

прямо разрешенного"/.

Использование вышеназванных юридических средств подчинено определенной

государственной логике. Власть целиком: берет на себя заботу об обществе и

его членах. В результате государство, аппарат политической власти

оказывается свободным в своих отношениях с гражданами, а последние ставятся

в положение вынужденно зависимых.

Жестко связывать деятельность аппарата власти правовыми формами в

таких условиях невыгодно, соответственно, она регулируется в

общедозволительном порядке. Свобода индивида выступает в данном случае как

вынужденная уступка государства гражданину, либо как средство решения

поставленных аппаратом задач, но не рассматривается, к сожалению, как

самостоятельная социальная ценность. Следовательно, можно понять, почему

государство на фоне общего запрета позволяет себе в правовой форме

регламентировать отдельные дозволения. Наряду с этим используется принцип

"позитивного обязывания ", что означает требование совершить под угрозой

наказания или иных мер принуждения необходимых для государства действий.

В создавшейся правовой ситуации, при декларировании правового

государства, первоочередное внимание все же уделяется не гарантиям прав

человека, а гарантиям выполнения им своих обязанностей.

Право, понимаемое как мера свободы, служит упорядочению проведения

самостоятельных и социально активных субъектов. Юридическая регламентация,

соответственно, строится на совершенно иных принципах, ориентируясь на

общечеловеческие качества. Она стремиться освободиться от навязывания тех

или иных стереотипов поведения. Ограничение свободы, определение в законе

ее рамок необходимо в данном случае лишь для предупреждения коллизий между

действиями свободных индивидов, для того, чтобы произвол одного не

вторгался в сферу свободы другого. Иными словами, ограничения выступают

средством обеспечения сво6оды.

Главная цель существования всего юридического применительно к праву

как мере свободы – обеспечить реальность прав членов гражданского общества.

Сейчас реально осознается необходимость «демократизировать» право, в какой-

то степени "очистить" его от властного государственного начала.

Принудительное обязывание, запрет, юридическая ответственность – все, что

по распространенному стереотипу образует право, относится в

действительности не столько к праву, сколько к государственной власти.

"Право же, - это, прежде всего, то, что по выражению С. Алексеева, "говорит

о правах", и именно это является важнейшей, определяющей стороной

юридического регулирования".1 Отсюда самое пристальное внимание должно

уделяться всему комплексу вопросов, касающихся прав и свобод гражданина:

соответствие нашего законодательства международным актам о правах человека,

юридическим процедурам их использования и защиты, гарантиям против

нарушения конституционных прав и свобод текущим законодательством.

Реформируя законодательство, очевидно, приходится задумываться о

критериях и особом порядке установления юридических запретов.

Предоставляется необходимым - определенный круг запретов, затрагивающих

интересы всего общества, пропускать через «санкцию» народного референдума.

Устранение системы анонимных запретов, установление юридической

ответственности за принятие антиконституционных запретов дало бы,

безусловно, положительный результат. Целесообразно было бы определить такие

сферы общественных отношений, которые в силу своей специфики не могут

регулироваться с помощью запретов.

В процессе нынешнего широкого реформирования нашего законодательства

подход к праву с позиций «право для общества и человека» начинает заметно

теснить некогда традиционный подход «право для политической власти»,

подчинявший общество государственным интересам. Главное, что отличает

нынешний процесс обновления законодательства - это появление в нем как раз

таких источников права, которые "говорят о правах". Уже действующие законы

о собственности, о печати и других средствах массовой информации, о

доверительной собственности /трасте/ и д.р. - все это источники права,

основанные в целом на либеральном, его понимании.

В них используется преимущественно общедозволительный принцип

регулирования, построенный на взаимосвязи дозволений и запретов,

значительное внимание уделяется обеспечению прав граждан

и их объединений.

Но нельзя не сказать и о существующей негативной тенденции.

Безудержное ведомственное нормотворчество сковало действующую систему

законодательства, своевольно конкретизируя нормы общедозволительного

значения.

Признание за подзаконными актами силы закона, установление норм права

без учета элементарных правил законодательной техники и потребностей

общества привели к появлению бесчисленного множества ведомственных

нормативных актов, захвативших сферу законодательного регулирования.

Примеров тому масса, если говорить о вышеупомянутом Законе РФ "0

несостоятельности /банкротстве/ предприятий", здесь совершенно основательно

можно выразить сомнения в его действительности, т.к. для его нормативного

применения требуется принять огромное число ведомственных нормативных

актов, по меньшей мере, еще один закон об аудиторской деятельности,

организовать федеральное агентство по делам о банкротстве. Такая же

ситуация сложилась и в налоговом законодательстве, где в устаревшие еще в

1992 году законы было принято множество существенных изменений, за которыми

достаточно сложно уследить, этот процесс сопровождается одновременным

изданием потока подзаконных, редко публикуемых актов.

С момента перераспределения законодательных полномочий соотношение

между законами и подзаконными актами принципиально меняется. Условия

передачи законодательных полномочий Президенту России, а также порядок

пользования ими оказываются явно недостаточными для того, чтобы обеспечить

правовой характер принимаемых нормативных актов.

Нормотворческая деятельность, не стесненная ограничительными рамками,

приобретает довольно свободные формы.

Указы Президента и постановления Правительства /т.е. акты

исполнительной власти/ в ряде случаев оказываются сильнее законов,

нормативно продолжая" или "поправляя" их. Практически любая ведомственная

инструкция может подкорректировать тот или иной закон. Появляются

управленческие структуры, присвоившие несвойственные данному виду

государственных органов функции, принимается ряд нормативных актов

нелигитимного характера. Сегодня можно с уверенностью сказать, что передача

исполнительным структурам законодательных полномочий не придала

принимаемым ими правовым актам больше права. А возможность регулировать

органами управления таких сфер общественных отношений, как права, свободы и

обязанности граждан, не соответствует принципам правового государства и

теории разделения властей.

Участник «круглого стола» журнала «Советское государство и Право» по

вопросам теоретических проблем и перспектив законодательства России Е.А.

Черенков, «оценивая нынешнее состояние соотношения законов и подзаконных

актов как временное, вынужденное, считает что продолжать работу по

подготовке и принятию нормативных актов, воссоздающих баланс между законами

и актами управленческих органов с ограниченными возможностями последних».1

Такими актами могли бы стать закон о порядке подготовки и принятии

законодательных актов, правила подготовки и издания правительственных и

ведомственных актов. Представляется необходимым предусмотреть в этих актах

следующие положения:

1.0тнесение и исключительное введение органов государственный власти

вопросов, касающихся прав и свобод граждан, установление различных видов

юридической ответственности граждан, видов и оснований применения мер

принуждения.

2. Четкое определение предмета подзаконного нормативного

регулирования /напр., посредством закрепления круга вопросов, по которым

возможно принятие нормативных актов органами управления/

3.Установление надзора и контроля за принятием подзаконных нормативных

актов, введение обязательной предварительной юридической экспертизы проекта

подзаконного нормативного акта, обязательное опубликование нормативного

акта.

4.Закрепление разрешительного порядка в вопросах ведомственного

нормотворчества и др.

Общим конституционным принципом должно стать то, что всякая правовая

норма видового значения конструируется на основе соответствующего правового

норматива родового значения.

Закон - гениальный регулятор правовых отношений. Для того, чтобы этот

акт высшей государственной власти стал реальной основой правопорядка, А.А.

Кененов и Г.Т. Чернобель считают, что необходимо "установить, во-первых,

круг вопросов общеправового характера, который должен регулироваться

исключительно на федеральном уровне, и, во-вторых, уточнить систему

государственных органов, имеющих право законодательной деятельности".2

Как нормативно - правовой акт главенствующего значения, закон должен

содержать в себе основополагающие регулятивные принципы, достаточно четко

сформулированные в постатейной последовательности, чтобы не возникало

никаких коллизий, как при их дальнейшем развитии, в подзаконных нормативных

актах, так и в правоприменительной деятельности.

Важный момент при сбалансированности общенародного и общевидового в

правовом регулировании - согласование внутригосударственных правовых

нормативов с нормами международного права. Принцип приоритета

международного права в цивилизованном обществе получил признание, имеет

конституционное значение получил практическое применение. Ратифицируемый

международно-правовой нормативный акт порождает не только

межгосударственные, но и внутригосударственные правоотношения, что

сказывается на общей структуре и нормативных качествах

внутригосударственного законодательства, его функционировании.

Известна универсальная значимость для развития межгосударственных и

внутригосударственных отношений таких нормативно-правовых актов, как

Декларация прав человека и гражданина 1789 г., Пакты о правах человека I966

г. и др. Отражая общечеловеческие потребности и интересы, указанные акты

выступают как общезначимая правовая модель социально-личностных отношений в

сообществе народов, закрепляя основополагающие правовые понятия «народный

суверенитет», «право народов на самоопределение", "демократия", "закон",

"гражданин", "права человека" и др.

Именно общечеловеческие правовые ценности и создают предпосылки для

определенного согласования внутригосударственного и международного права

для установления универсального правового регулятора общественного бытия.

Принцип ретрибутивной обеспеченности.

Ретрибутивная обеспеченность, что в переводе с латыни означает

воздаяние, возмещение, оплата, является функциональной спецификой права,

условием - его эффективного действия. В древности это обеспечение

осуществлялось через религиозные постулаты, моральные обычаи, нравственная

сила которых была способна корректировать поведение человека в соответствии

с общественными потребностями. Дальнейшее развитие общественных отношений с

неизбежностью породило совершенно дугой регулятор, обеспечивающий

действенность правовых норм - юридические санкции. Их основная функция

сводится к "силовой охране" правовых норм, т.е. превентивная гарантия

определенного правопорядка, правовой безопасности общественно - личностного

бытия.

Закон без санкций теряет свой практический смысл. Лишение права

санкций с необходимостью влечет за собой утрату его ценностно-регулятивной

значимости, т.к. содержащиеся в нем императивы всецело ставятся в

зависимость от произвольного усмотрения того, кому они адресованы.

Следовательно, в данном случае, нельзя говорить о правоприменительной

гарантированности действия законодательства.

Образуя механизм юридической защиты на случай возникновения

правонарушающей ситуации, санкции определяют содержание и реальную

функциональную силу принципа неотвратимости юридической ретрибуции,

игнорирование которого или непоследовательное проведение могут привести к

деградации или даже к гибели самой государственности, как таковой.

В настоящее время наблюдается в принципе парадоксальная ситуация,

когда в ходе реформирования правовой системы появляется множество новых

нормативных актов, но многие законоположения практически не действуют.

Появилось понятие бездействующего закона. В целом ряде случаев закон

открыто саботируется. О правопорядочности, основанной на законности,

говорить пока не приходится. Юридические механизмы, способные реально

воплотить в жизнь принцип ретребутивной обеспеченности действующих норм

Страницы: 1, 2, 3, 4