Рефераты
 

Идеи традиционализма и модернизма работах русских консерваторов конца XIX–начала ХХ века

Идеи традиционализма и модернизма работах русских консерваторов конца XIX–начала ХХ века

Содержание

Введение

1. История и эволюция консерватизма в России

2. Идеи традиций и модернизации в консервативной идеологии

2.1 От традиций к "консервативному творчеству"

2.2 "Консервативная модернизация"

Заключение

Библиографический список

Введение

В последнее время в российском обществе часто поднимается проблема "традиции и модернизации". В 90 е годы прошлого XX века с их крайним и не всегда последовательным модернизмом и либерализмом эти понятия порядком набили оскомину у народа и оставили весьма негативное впечатление. В этом же духе воспринималось и понятие "государственная идеология", которое в 90 е годы ассоциировалось, прежде всего, с тоталитарным обществом.

Одной из реалий наших дней становится необходимость возврата и адаптации старых государственных традиций к новым требованиям времени. Вопрос сохранения вневременных традиций обострен в сегодняшней России поляризацией мнений, когда понятия "традиция" и "модернизация" воспринимаются рядом политических партий как антагонистические. Причем "модернизация" воспринимается, как исключительно заимствование зарубежного опыта, а "традиции", как выработка собственного пути развития. Такое понимание осталось еще со времен философских и политических дискуссий "западников" и "славянофилов". Как уже ясно проблема "традиций и модернизации" невольно сводиться к проблеме "Россия - Запад".

Как развиваться России? Следовать своим, "самобытным" путем или есть некий универсальный западный путь развития подходящий для всех стран? Надо ли в процессе модернизации учитывать государственные традиции? Сегодня, это крайне актуальный вопрос. В поиски ответов на поставленные вопросы все чаще и чаще исследователи обращаются к исторически-философскому наследию русской консервативной мысли конца XIX - начала XX века, пытаясь найти приемлемое сочетание традиций и модернизации для сегодняшнего дня.

Декларирование приверженности консервативным принципам постепенно становится в современном российском обществе одним из признаков хорошего тона. При этом далеко не все, называющие себя сегодня модным словом "консерватор" реально осознают то глубокое содержание, которое скрывается за данным понятием.

Долгие годы понятию консерватизма придавалась заведомо негативная, чуть ли не ругательная окраска. Это слово являлось синонимом таких определений, как: "реакционер", "ретроград", "мракобес" и т.п. Считалось, что "консервативного творчества", как такового быть не может, поскольку основной идеей консерватизма является "приверженность к старому, отжившему и вражда ко всему новому, передовому" . Долгие годы в отечественной историографии бытовал стереотип, согласно которому консерваторы изображались убежденными противниками прогресса, стремившимися повернуть "колесо истории" вспять. Подобная точка зрения грешит заведомой односторонностью, поскольку русские консерваторы были не только "охранителями" в прямом смысле этого слова, но так же пытались найти компромисс с происходившими в стране переменами.

Обращение к консервативной идеологии в настоящий момент актуально по ряду причин:

· Повышенный интерес к идеям русских консерваторов в научных и политических кругах;

· Возможность в современных условиях дать разностороннюю оценку идей традиционализма, что было проблематично в советские годы, когда все сводилось к огульной критики консерватизма;

· Отсутствие глубокого анализа работ выдающихся представителей русской консервативной мысли, прежде всего: Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева и Л.А. Тихомирова.

· Прослеживание в политическом курсе современной России процесса усиления политической власти, что связывается с возвращением к некоторым консервативным идеям;

Предметом данной работы является анализ идей традиционализма и модернизма в работах отечественных консерваторов конца XIX - начала XX века. Объектом исследования является русский консерватизм второй половины XIX - начала XX веков.

Работа построена, прежде всего на трудах Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова. Выбор именно этих персоналий обусловлен наличием в их концепциях философско-политической преемственности, что позволило объединить данных мыслителей в группу консерваторов - государственников, "которые противостояли как "славянофильской", так и "западнической" оппозиции самодержавию, развивая собственные оригинальные взгляды".

Хронологические рамки исследования охватывают период 1870-х гг. XIX в. - начало 1920-х гг. ХХ в. Выбор подобных хронологических рамок обусловлен выходом в 1871 г. отдельного издания книги Н.Я. Данилевского "Россия и Европа", положения которой были отличны от традиционного славянофильства и повлекли за собой дальнейшую разработку проблем российской государственности в новом ключе. В 1875 г. вышла в свет работа К.Н. Леонтьева "Византизм и славянство", содержащая систематизацию его философского миросозерцания. Несмотря на то, что труд Данилевского в то время еще не был известен Леонтьеву, обе книги имели много общего в оценках природы общественных изменений. Россия после 1861 г. была уже иной страной, что требовало от мыслителей понимания стремительно меняющейся общественно - политической ситуации. Единство консерваторов, аналогичность их мировоззренческих позиций - все это нашло отражение в книгах и статьях Победоносцева и Тихомирова. В целях решения задач, поставленных в данной работе, хронологические рамки были расширены, поскольку две фундаментальные работы Л.А. Тихомирова "Религиозно - философские основы истории" и "В последние дни" были созданы уже после 1917 г.

Цель работы:

Проанализировать сочетание идей традиционализма и модернизации в работах отечественных консерваторов конца XIX - начало XX века.

Задачи работы:

· рассмотреть историю формирования и эволюции русского консерватизма;

· выявить основные идеи традиций в работах русских консерваторов;

· рассмотреть сущность "консервативной модернизации".

Признание взаимной интеллектуальной толерантности различных точек зрения позволило применить сравнительный анализ при анализе основных работ консервативных мыслителей и исследователей. Анализ отечественной консервативной мысли в данной работе проводится в историческом аспекте, в контексте той исторической реальности, в которой жили и работали отечественные мыслители, но с учетом философско-политологического контекста, поскольку он не может быть отброшен при изучении столь сложного явления, каким являлся русский консерватизм на стыке XIX и ХХ вв.

Научная новизна работы состоит в анализе проблемы сочетания традиционализма и модернизма в работах русских консерваторов конца XIX - начала XX века.

В работе опровергается тезис об исключительно "реакционно-охранительном" характере отечественного консерватизма, показывается оригинальность консервативного творчества, актуальность этих разработок, их востребованность и общемировая значимость.

Методологическую основу исследования составляют материалистическая диалектика как универсальный метод познания, предполагающий рассмотрение явлений и процессов в их диалектической взаимосвязи и развитии, а также ряд общенаучных и частнонаучных (специальных) методов познания.

Теоретическая и эмпирическая база исследования. При проведении исследования диссертант опирался на теоретико-методологические положения и установки Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова, а так же дореволюционных, советских и современных исследователей, посвятивших свои работы истории российского консерватизма.

Историографию, посвященную консерваторам-государственникам, можно условно разделить на пять этапов:

1-й этап - с 1870-х гг. XIX в. по 1917 г..

2-й этап - с 1917 г. до середины 1930-х гг.

3-й этап - с середины 1930-х гг. до конца 1960-х гг.

4-й этап - с конца 1960-х до конца 1980-х гг.

5-й этап - с конца 1980-х до конца 1990-х гг.

Такая периодизация определена проблемами подхода к оценки философских и политических взглядов русских консерваторов.

На первом этапе выход работ Данилевского, Леонтьева, Победоносцева и Тихомирова сопровождался многочисленными откликами на них в среде отечественной интеллигенции. Не смотря на то, что современники оставили огромное количество работ, посвященных как лично указанным философам, так и их идеям, назвать их научными все же сложно. Очень сильны в работах личные симпатии и антипатии, порой отсутствует беспристрастный анализ. Эта тенденция прослеживается в работах А.П. Козырева, Вл. С. Соловьева, Н.Н. Страхова и т.д.

Суть полемики сводилась к проблемам развития России по западному или "самобытному" пути развития, к проблеме культурно-исторических типов. Особо острые дискуссии развернулись вокруг работы Н.Я. Данилевского "Россия и Европа". Полемика выходила за рамки конкретной работы Данилевского, поднимая "вечные" вопросы о соотношении общечеловеческих и национально - русских принципов. Современники и авторы позже отмечали, что книга Данилевского завершает славянофильское учение, являясь кульминационной точкой развития славянофильской идеи. С другой стороны, например, Страхов, всячески подчеркивал оригинальность работы Данилевского, который "нигде не опирается на славянофильские учения как на что-нибудь уже добытое..." .

Детальной критики представители консерватизма подверглись со стороны Вл. Соловьева. Он резко высказывался о книге Данилевского, отвергал научную ценность его теории. В частности считал, что предпочтение культурно - исторического типа всему человечеству (т. е., условно говоря, национального - общечеловеческому) способствует "всякому дальнейшему понижению нравственных требований". Резкое критическое отношение к консерватизму привело к разрыву между Вл. Соловьевым и К.Н. Леонтьевым, хотя Леонтьев долгое время находился под обаянием личности Соловьева, не смотря на противоположность взглядов.

Что касается Победоносцева, то в его оценке Соловьев был более однозначен, обратив к нему много злых слов. Сам Победоносцев, используя данную ему власть, всячески препятствовал изданию работ мыслителя и крайне грубо отзывался о нем.

Полемизировал Соловьев и с Тихомировым. Последний попытался перенести проблему свободы личности в религиозную область из политической области. Соловьев же связал проблему свободы и реальную религиозную политику государства, защищая религиозные традиции всех народов России. По его мнению, все рассуждения о свободе совести можно свести "к следующему умозаключению: общечеловеческий принцип справедливости есть вместе с тем необходимое требование христианства", иными словами христианские и общечеловеческие принципы взаимосвязаны и нерасторжимы. Постепенно полемика угасла, оставив каждого при своем мнении.

Почему так уделено времени критики Вл. Соловьевым идей консерваторов?

В лице Соловьева, полемизировавшего с идейными концепциями всех четырех консерваторов - государственников, проявилось яркое противостояние "западничества" и "славянофильства". При этом данное противостояние, хотя и походило внешне на полемику "западников" и "славянофилов", в корне отличалось от нее, поскольку происходило на новом витке исторического развития, в период активных модернизационных изменений.

Значительный интерес представляет оценка Леонтьева его современниками-традиционалистами, с которыми он, казалось, должен был быть близок во взглядах. Леонтьевский культ государственности в сочетании с органической теорией был отторгнут славянофилами. "Западники отталкивают его с отвращением, славянофилы страшатся принять его в свои ряды...", - писал В.В. Розанов . Н.А. Бердяев писал: "Леонтьева я решаюсь назвать сатанистом". Для него это "страшный писатель", ищущий в христианстве черты "мрачного сатанизма", родственные его "больному" духу.

Под влиянием революционных событий начала ХХ века российская интеллигенция постепенно приходила к осознанию того, что созданные ею модели развития России могут оказаться разрушены жестокой реальностью и нужно не столько стремиться подогнать мир под идеальные концепции, сколько менять свои взгляды, сообразуясь с реалиями времени. Несмотря на острый полемический характер дореволюционных стаей, посвященных отечественным консерваторам, в них очень четко выявлен элемент личного отношения к анализируемым концепциям. Авторы не стремились к беспристрастности и в этом определенная ценность их работ, которые позволяют четко проследить реакцию интеллектуальных представителей различных мировоззренческих групп на идеи государственников. В то же время нельзя не замечать и спорные моменты в этих работах.

Для второго этапа историографии характерно закрепление в работах советских исследователей резко негативной оценки консерваторов как "мракобесов" и "ретроградов". Каждому из них была отведена определенная "роль". Вполне конкретный человек превращался в некий абстрактный символ эпохи, утрачивая свою индивидуальность. Так, Данилевский стал защитником политики великодержавного шовинизма, Леонтьев - апологетом деспотизма и крепостничества, Победоносцев - крайним реакционером, Тихомиров - ренегатом и изменником делу революции.

Неоднократные высказывания консерваторов о пользе для Российской государственности именно монархической формы правления казались политическим противникам настолько ясными, что их даже не пытались анализировать. Общепринятым в исторической науке стал взгляд на консерваторов, как на фанатичных сторонников самодержавия, сильной государственной власти и православия.

После крушения самодержавия и начала претворения в жизнь антирелигиозной политики теоретические разработки сторонников самодержавия становились "не актуальными" даже как "исторический материал". Поэтому Данилевский и Леонтьев были практически забыты. Тихомиров интересовал советских исследователей больше как "ренегат", чем как серьезный теоретик монархизма.

Для третьего этапа характерно постепенное свертывание в СССР исследований, затрагивавших проблематику русского консерватизма. Имена Данилевского и Леонтьева становятся теперь достоянием узкого круга специалистов. Победоносцев и Тихомиров получают определенные "ярлыки" и дальнейшее изучение их наследия признается нецелесообразным. В то же время на Западе в послевоенный период наблюдается всплеск интереса к российским религиозно-философским мыслителям конца XIX - начала ХХ вв. Правда, их трактовка была в значительной степени связана с внешнеполитической ситуацией сложившегося противостояния двух систем - капиталистической и социалистической. Эту тенденцию можно проследить в работах В.В. Зеньковского, Ганса Кона, Эдварда Тадена и т.д.

Четвертый этап характеризовался возвращением в советскую историографию имен русских консервативных мыслителей. Это обращение к однозначно "заклейменному" консерватизму представляло собой вынужденное явление и было в значительной мере связано с необходимостью как-то отреагировать на зарубежные исследования, в которых проводилось сравнение между имперской политикой царской и советской России, между консерватизмом и большевизмом. С другой стороны, обращение к теме консерватизма было обусловлено необходимостью дальнейшего развития отечественной исторической и философской науки. В силу ряда причин в СССР было весьма затруднительно проводить комплексное изучение консервативного наследия. Однако возвращение забытых имен отечественных консерваторов на страницы исторических и философских работ уже само по себе было позитивным явлением. В качестве примера можно привести работы А.Л. Янова "Славянофилы и Константин Леонтьев", Н.В. Мордовского "К критике "философии истории" Н.Я. Данилевского", статьи И.А. Голосенко.

Для пятого этапа историографии характерно значительное увеличение доступной исследователям источниковой базы. Достаточно сказать, что к настоящему времени переизданы основные работы Данилевского, Леонтьева, Победоносцева и Тихомирова. Многие из этих работ были опубликованы впервые по архивным материалам.

Но гораздо более важно, что произошли кардинальные сдвиги в самом осмыслении места консерватизма в истории России. Постепенно преодолевались ограничения идеологического характера. В результате чего стало возможным свободно затрагивать оценку консерваторами социализма и либерализма. Идеями отечественных консерваторов оперируют теперь и "правые" и "левые". Это свидетельствует о преодолении предубежденности в отношении консерватизма, но в то же время вызывает и определенную озабоченность излишне осовремененным подходом к данному вопросу.

Появление интереса к русским консервативным мыслителям можно заметить в самых различных кругах. При этом традиционалистские концепции часто пытаются трактовать в духе современной политической ситуации с целью обоснования своих собственных взглядов. С началом переоценки взглядов на отечественную историю стало возможным более непредвзято рассматривать взгляды консерваторов на либерализм и социализм.

И так, как можно убедиться, идеи русских консерваторов, на протяжении истории России с конца XIX века до наших дней не потеряли своей актуальности и до сих пор не имею однозначной оценки.

Теперь коротко поговорим о характеристики источников.

Основой данного исследования послужила следующая источниковая база:

- политические, философские и религиозно-богословские работы Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева и Л.А. Тихомирова;

- мемуары.

Почему выделена только эта группа источников? Потому что, они оказались более доступны для исследования.

Характеристика источников дается по персоналиям в хронологическом порядке. Ключевым источником в разработке проблемы являются труды отечественных консерваторов - государственников, в которых нашли отражение их социально-политические и религиозно - философские взгляды на проблему властных отношений в России. К наиболее значимым работам относятся: "Россия и Европа" Н.Я. Данилевского, его политические статьи; "Византизм и славянство" К.Н. Леонтьева; "Московский сборник" К.П. Победоносцева; "Единоличная власть как принцип государственного строения" и "Монархическая государственность" Л.А. Тихомирова. Все эти произведения к настоящему времени переизданы, большинство из этих переизданий снабжено научными комментариями.

Относительно основного труда Данилевского отметим, что в 1991 г. после почти столетнего забвения "Россия и Европа" была переиздана в сокращенном варианте, а в 1995 г. вышла полностью, включая приложение статей его современников и сегодняшних исследователей с анализом книги . В 1998 г. Были переизданы его политические статьи, снабженные научными комментариями.

Философские и публицистические статьи Леонтьева долгое время не переиздавались. Возвращение его трудов началось в начале 1990-х годов, когда вышли сборники: "Записки отшельника", "Цветущая сложность", "Избранное". В 1996 г. вышло обширное издание "Восток, Россия и Славянство", в которое вошел ряд не публиковавшихся ранее статей. Изданию присущ высокий научный уровень: статьи снабжены комментариями, ряд из них дается с приложением черновых вариантов из рукописей Леонтьева.

Литературно-издательская деятельность К.П. Победоносцева была достаточно широкой и разнообразной, при этом значительное число опубликованных им работ не являлось его собственными сочинениями, а было воспроизведением книг и статей других авторов, в том числе и иностранных. Работы других авторов были включены и в "Московский сборник", неоднократно переиздаваемый Победоносцевым. Тем не менее "Московский сборник" в наибольшей степени представляет взгляды Победоносцева на государство, религию, парламентаризм, социализм. В 1996 г. "Московский сборник" был переиздан вместе с другими работами Победоносцева, включая его дневниковые записи "Праздники Господни", педагогические заметки и ряд статей, публиковавшихся анонимно в периодических изданиях.

Заслуживают внимание опубликованные в 1998 г. "Записки по законоведению" К.П. Победоносцева, представляющие из себя курс лекций по праву, которые были прочитаны наследнику Николаю Александровичу. Записки показывают, отношение К.П. Победоносцева к проблемам государственной власти, формам государственного устройства, социально-политическим движениям.

Из многочисленных публикаций Л.А. Тихомирова наиболее важным источником по изучаемой проблеме является его фундаментальное исследование "Монархическая государственность". Вышедшее в 1905 г., оно было слишком сложным для того, чтобы пользоваться им в целях широкой монархической пропаганды, и не пользовалось спросом. В связи с этим оно было обработано И.И. Восторговым в доступной для широких масс форме. Сам Тихомиров еще раньше написал апробированный вариант "Монархической государственности" - книгу "Единоличная власть как принцип государственного строения". Обе работы Тихомирова были переизданы в начале 1990-х .

Радикальные современники критически воспринимали работы Тихомирова, посвященные социализму, видя в них отступление от былых принципов и "заискивание" перед властью. Менее пристрастный подход позволяет увидеть, что Тихомиров, используя свой прошлый революционный опыт, попытался бороться с радикалами с помощью контрпропаганды.

Особое значение для изучения взглядов консерваторов имеют их дневники и воспоминания. Они важны для уточнения многих фактов общественно-политической жизни отечественных традиционалистов, понимания их взглядов, анализа их полемики. Правда, как и во всяких других мемуарах, их авторы пишут главным образом о своих личных ощущениях, но подобный взгляд только помогает лучше почувствовать их внутренний мир. При этом можно достаточно четко выявить симпатии и антипатии писавших. Так, для понимания отношения К.Н. Леонтьева к славянофилам и их идеям важное значение имеет его автобиография "Моя литературная судьба", опубликованная в "Литературном наследстве" в 1935 г. и снабженная научными комментариями. В ней Леонтьев рассказывает о своих встречах с М.Н. Катковым, Ф.Н. Бергом, М.Н. Погодиным, И.С. Аксаковым. Большой интерес представляет леонтьевская оценка славянофилов: "...я убедился и узрел очами своими, что если снять с них пестрый бархат и парчу бытовых идеалов, то окажется под этим приросшее к телу их обыкновенное серое, буржуазное либеральничание, ничем существенным от западного эгалитарного свободопоклонства не разнящееся". Обращение к этим воспоминаниям показывает, что испытывавший симпатии к славянофилам Леонтьев во многом пересмотрел свою позицию после личного общения с ними.

Определенный исследовательский интерес представляет публикация О.Е. Майоровой в 1995 г. двух мемуарных очерков К.Н. Леонтьева, посвященных генералу Н.П. Игнатьеву и литератору А.Н. Цертелеву. Оба этих очерка были написаны в 1883 г. Описывая Н.П. Игнатьева, Леонтьев раскрывал и свои собственные переживания начала 1860-х гг., когда он, утрачивая либеральные симпатии, начал склоняться в сторону жесткого охранения самодержавных устоев. Для исследователя важно проследить "род мыслей" Леонтьева, тем более, что мы знаем сравнительно мало о его внутренней борьбе, происходившей в этот период пересмотра жизненных ценностей.

Данилевский и Победоносцев не оставили о себе воспоминаний. Определенной попыткой изложения своей биографии и взглядов стало письмо Победоносцева к Николаю II от 21 марта 1901 г., недавно полностью опубликованное в работе А.А. Искандерова "Российская монархия, реформы и революция".

Изложив биографию и свои взгляды, Победоносцев давал Николаю II советы по поводу назначений на государственные посты. Характерно признание самого Победоносцева: "По природе нисколько не честолюбивый, я ничего не искал, никуда не просился, довольный тем, что у меня было, и своей работой... не искал никакой карьеры... но не отказывался, когда был в силах, ни от какой работы и, ни от какого служебного поручения".

Эти слова в дополнении с анализом личных писем Победоносцева показывают справедливость мнения Р. Бирнса об отсутствии у Победоносцева "вкуса к власти" и опровергают тех, кто видел в нем карьериста и честолюбца, упивавшегося своей властью над людьми.

В 1930 г. "Красный архив" поместил к 25-ти летнему юбилею революции 1905 г. подборку из дневников Тихомирова начиная с января 1904 по апрель 1906 гг. Опубликованные с незначительными сокращениями дневники показывают те размышления Тихомирова, которые он старался не допускать на страницы своих официальных статей. Значительное количество записей посвящено оценке русско-японской войны. При этом кадровые и военные вопросы тесно переплетены с внутренней политикой, проводимой самодержавием. Тихомировские оценки полны противоречий. Надежды на победу русских войск соседствуют с категоричными заявлениями о неготовности России к войне. Радуясь началу формирования "консервативной партии", Тихомиров тут же замечает, что сторонники традиционализма бессильны против "мириад либералов и недовольных". Надежда на В.К. Плеве через несколько месяцев сменяется критикой в адрес уже убитого министра, который "только душил, и больше ничего". Если, переходя в лагерь монархистов, Тихомиров надеялся принести пользу в обновлении монархической идеи, то теперь эта надежда рухнула. Одной из наиболее ценных записей является оценка внутреннего положения России, сделанная 20 мая 1905 г. после Цусимского сражения: "Дело не в гибели флота... но ведь и вообще все гибнет. Уж какая ни есть дрянь Россия, а все-таки надо ей жить на свете. Ах, как мне жаль этого несчастного царя! Какая-то искупительная жертва за грехи поколений. Но Россия не может не желать жить, а ей грозит гибель... и царь бессилен ее спасти, бессилен делать то, что могло бы спасти его и Россию! Что ни сделает, губит и ее и его самого. И что мы, простые русские, как я, например, можем сделать? Ничего ровно. Сиди и жди, пока погибнешь!"

Эти дневники представляют значительную исследовательскую ценность для постижения внутреннего мира Тихомирова и способствуют пониманию причин его отхода от политической деятельности и обращения к религиозно-философским аспектам истории.

Из мемуарных источников, относящихся к биографии и взглядам Тихомирова, следует отметить его воспоминания, изданные в СССР в 1927 г. Вступительная статья к воспоминаниям была написана В.Н. Фигнер, которая попыталась осмыслить непростой и противоречивый жизненный путь Тихомирова. При этом она пыталась объяснить выбор Тихомирова в пользу монархической системы внешними факторами. Сами же воспоминания говорят о том, что помимо внешних причин на отказ Тихомирова от революционной борьбы повлиял внутренний душевный переворот.

К сожалению, и в то же время к определенной радости, многие работы консерваторов стали доступны только в наши дни и достаточно глубоко еще не исследованы.

1. История и эволюция консерватизма

Термин "консерватизм" в его современном значении был введен французским роялистом и классиком европейской литературы Франсуа Рене де Шатобрианом, который в конце 1810-х гг. издавал во Франции периода Реставрации еженедельник "Conservateur". В широкий политический оборот данный термин вводится уже в середине 30-х годов XIX века для обозначения политической позиции британских консерваторов - тори. Первые попытки определения сущностных границ явления были предприняты фактически в то же время. Так, у истоков научного изучения консерватизма в нашей стране стояли идеологи данного направления. В частности, в работах "старших славянофилов" были поставлены методологические вопросы, связанные с определением сущностных границ консерватизма. Планомерное научное изучение консерватизма началось несколько позднее, в начале XX века и, особенно, в межвоенный период, что связано с выходом в свет классического труда немецкого социолога Карла Манхейма "Консервативная мысль". Очередная активизация научного изучения явления приходится на конец 70-х - начало 80-х гг., что связано, как отмечалось в научной литературе, с возникновением "консервативного феномена" или "консервативной волны" - приходом к власти в Западной Европе и США политиков неоконсервативной направленности. В нашей стране повышенный исследовательский интерес к консерватизму возник в конце 80-х - начале 90-х гг. прошлого века и не ослабевает по настоящее время.

Чем больше научных, публицистических, а иногда и откровенно мифологизированных публикаций выходит о русском консерватизме, тем больше хочется разобраться в вопросе, когда и почему появились в России первые консерваторы и кого вообще можно считать таковыми. Проблема определения хронологических рамок и типологизация русского консерватизма до сих пор остаются предметом дискуссий.

В монографии политолога В.А. Гусева, "Русский консерватизм: основные направления и этапы развития" выделен ряд этапов в развитии отечественного консерватизма. Первый - дореволюционный, являлся реакцией на Великую французскую революцию и на то влияние, которое оказал на Россию процесс обуржуазивания Запада. Как и большинство исследователей, Гусев считает, что русский консерватизм начал принимать форму политической идеологии на рубеже XVIII - XIX вв. По мнению автора, основополагающими консервативными принципами являются идея православия и идеал мощного централизованного государства, а "предконсерватизм" берет свое начало от митрополита Киевского Илариона и знаменитой концепции инока Филофея о Москве как "третьем Риме".

Далее автор называет "непосредственных предшественников политической доктрины Н.М. Карамзина", к которым он относит Д.И. Фонвизина, М.М. Щербатова, В.Н. Татищева, и выделяет государственно-охранительную форму русского консерватизма, представителями которой, по его мнению, были Н. М. Карамзин, М. Н. Катков, К.П. Победоносцев, М.О. Меньшиков и которая усматривала главный элемент российской государственности в самодержавии. Выделен также особый православно-русский (славянофильский) консерватизм А.С. Хомякова, братьев Киреевских и Аксаковых, Ю. Ф. Самарина и Ф. И. Тютчева. Во главу угла православно-русский консерватизм ставил православие и вытекающую из него народность, считая самодержавие лишь обслуживающей, инструментальной ценностью. К последнему течению консерватизма Гусев причисляет и взгляды Д.А. Хомякова, который, по мнению автора, смог обобщить выводы славянофилов по вопросу государственно-политических проявлений русского культурного типа. Отдельное место в дореволюционном русском консерватизме отводится Н. Я.Данилевскому, К. Н.Леонтьеву, К.П. Победоносцеву, Л.А. Тихомирову.

Второй этап - эмигрантский, представляющий реакцию на революцию 1917 года и ее социально-политические последствия. Здесь автор подробно рассматривает взгляды П. Н. Новгородцева, И. А. Ильина, И. Л. Солоневича.

Третий этап - современный, представляющий собой реакцию на политические процессы в России, начало которых относится ко второй половине 1980-х годов. По мнению В.А. Гусева, представителей нового этапа объединяют три родовых принципа русского консерватизма:

· антизападничество;

· отстаивание идеалов православия;

· идеал мощного централизованного государства.

Ныне все более определенно и даже настойчиво консервативная тема (как ранее либеральная) приобретает не только теоретическую, но и практическую актуальность. Споры о консерватизме тесно переплетаются с дискуссиями о конкретных путях государственного строительства. Более того, в последние годы наметился подлинный ренессанс в осмыслении русского консерватизма, обусловленный, с одной стороны, усилившимся интересом россиян к своему историческому прошлому, и, с другой стороны, открывшимися возможностями всестороннего изучения наследия отечественной социально-философской мысли.

Российская консервативная мысль далеко не во всех аспектах обнаруживает соответствие как англосаксонской, так и континентальной европейской консервативной традиции. В частности, на отечественной почве зачастую оказывается весьма проблематичным четко и последовательно разграничить консервативные и либеральные воззрения. В самом деле, в данную систему координат довольно сложно вписать таких русских мыслителей, как П.Я.Чаадаев. Думается, однако, что объяснение этому явлению лежит не в специфической "широте русских натур", а в конкретных обстоятельствах истории России, оказавших влияние на эволюцию ее общественно-политической мысли. К числу подобного рода обстоятельств относится прежде всего действующий на протяжении по меньшей мере трех последних столетий фактор т.н. догоняющего развития.

При всей относительной популярности идеи "догоняющего развития" в отечественной литературе существует не слишком много работ, рассматривающих в контексте этой проблемы эволюцию различных течений общественно-политической мысли в России. И как раз применительно к анализу консерватизма эта идея оказалась совершенно невостребованной. Между тем ряд особенностей русской консервативной мысли (в частности, знаменитая антитеза Запад-Россия) труднообъяснимы без учета данного фактора.

Понятие "догоняющего развития", как правило, прочно ассоциируется с положениями теории модернизации, является не вполне корректным. Дело в том, что в России гонка за лидерами экономического и цивилизационного развития началась задолго до развертывания процесса модернизации. Ведь "модернизация" в общественной науке понимается в основном как создание предпосылок для развития "современной" или, используя терминологию формационного подхода, буржуазно-капиталистической цивилизации Нового времени, характеризующееся возникновением соответствующих социально-экономических и политических институтов .

В континентальной Европе, и особенно в Англии, именно традиционализм был основой консервативного мировоззрения. В частности, воззрения одного из отцов-основателей западного консерватизма Э. Бёрка (при всех либеральных составляющих его политического кредо) буквально пронизаны поклонением святости традиции. Следовать традиции - значит действовать в соответствии с естественным ходом вещей, сообразовывать свои индивидуальные действия с вековой мудростью, аккумулированной в традиционных нормах и установлениях. У представителей же отечественной политической и интеллектуальной элиты отношения с культурно-исторической традицией складывались куда менее гармонично.

Процесс размывания традиционных ценностей в среде русской политической элиты начался задолго до петровских преобразований. Серьезный удар по идее "традиционализма", отличающейся в России, прежде всего определенным религиозным содержанием (пусть зачастую и сводимым к его ритуальной стороне), был нанесен церковной реформой Никона. Тогда новое было объявлено хорошо забытым старым, а традиция - в политических целях - принесена в жертву каноническим новациям. С той поры, отделенной лишь исторически небольшим временным интервалом от начала реформ Петра, само отрицание старого могло уже возводиться в ранг традиции.

Способствуя разрушению устоявшихся представлений и ценностных ориентаций, эти процессы увеличили и без того довольно высокую "культурную мобильность" России, расширили для ее правящей элиты возможности заимствования моделей поведения, мышления, целых комплексов сформировавшихся идей и ценностей из стран с опережающим типом развития. Правда, объектом заимствования в XVIII в. в основном выступала дворянская культура, которая уже утрачивала свои позиции на Западе, будучи обреченной на маргинальный статус уже с начала следующего, XIX столетия. Впрочем, подобного рода культурные процессы в принципе обессмысливали понятие "традиционности" в российском контексте, для вестернизировавшейся элиты "традиция" (дворянский кодекс чести, стиль мышления, правила поведения и т.д.) заимствовалась как бы "наряду" с табаком, картошкой и армейскими артикулами.

В результате на протяжении всего XVI в. консервативно окрашенный традиционализм оставался уделом представителей дворянско-чиновной аристократии, образовавшейся в значительной мере благодаря вестернизации российского общества. Такой "традиционализм" имел довольно опосредованное отношение к действительной русской национально-культурной традиции, а его особенностью был эклектизм, т.е. соединение несоединимого. Поддержка в целом курса военно-административных преобразований, определенный, более или менее значительный уровень образованности сочетались у "новых русских" аристократов с явной архаикой в области идеологии. В воззрениях отечественных "традиционалистов" второй половины XVIII в. были причудливо переметаны средневековые представления, характерные для крепостников, с идеями европейского Просвещения.

Например, типичный представитель послепетровской плеяды мыслителей и государственных деятелей М.М.Щербатов активно использовал в своих политических сочинениях просветительские идеи, однако под пером русского "традиционалиста" они приобретали весьма экзотическую форму. Так, во взглядах Щербатова на происхождение государства явно просматривается влияние теорий естественного права и общественного договора, но эти естественные права распространялись только на дворянство, а общественный договор трактовался как соглашение верхушки аристократии по поводу выбора правителя и прерогатив государя. Тезис физиократов о решающем значении земледелия в экономической жизни народов использовался русским консерватором для доказательства исключительной роли дворянства как основного "земледельческого" класса в России и обоснования требований земельной аристократии к правительству и т.д.

Смешанная позиция Щербатова весьма показательна для русской аристократии конца XVIII в. Ее интеллектуальная всеядность, на первый взгляд, несколько озадачивает. Однако для страны, вставшей на путь "догоняющего" развития, она вполне натуральна - в истории тот, кто хочет "догнать" другого, вынужден, перескакивая через ступени исторической эволюции, осваивать все представляющееся на данный момент самым передовым, прогрессивным. Поэтому именно просвещенный XVIII в. предопределил как постановку вопроса о "беспочвенности" русской культурной элиты, так и последующие чисто умозрительные и произвольные попытки воссоздать в ретроспективе отечественную традицию.

Таким образом, рубеж XVIII и XIX вв. явился своеобразной точкой отсчета для последующего становлении консервативного мировоззрения в России: в обществе отсутствовало четкое представление о смысловых границах понятия "традиция" как такового, а в сознании высшего сословия, в т.ч. политической элиты, причудливо смешивались идеи европейского феодально-аристократического "традиционализма", просветительства и их вольные интерпретации в "русском духе".

Страницы: 1, 2, 3


© 2010 BANKS OF РЕФЕРАТ