Развитие оценочной деятельности учителя и учащихся как педагогическая проблема

Развитие оценочной деятельности учителя и учащихся как педагогическая проблема

Министерство народного образования ПМР

Приднестровский государственный университет

Н.В. СЕЛЕЗНЕВ

РАЗВИТИЕ ОЦЕНОЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УЧИТЕЛЯ

И УЧАЩИХСЯ КАК ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

Тирасполь - 1999г.

Рекомендовано к изданию учебно-методическим Советом

Приднестровского государственного университета (пр. № 6

от 23. 02. 99г.)

УДК 373.1.02

РЕЦЕНЗЕНТЫ: доцент кафедры общей педагогики Приднестровского

государственного университета О.В.Гукаленко;

директор Новоаненской СШ №1 республики Молдова

З.П.Кочорба.

ББК 74.200

ЧЕРНЫЙ ИЛИ БЕЛЫЙ?

Однажды мне пришлось стать свидетелем сцены, которая запомнилась

надолго. Обычная семейная сцена – проза жизни, но от чего-то именно она

заставила задуматься над тем, что меня беспокоит до сих пор. Наши соседи,

супруги, прожившие в браке не один год, поссорились. Случалось у них это

часто, и потому никого из окружающих это не удивило. Ссора происходила во

дворе дома и поводом для нее на этот раз стала рубашка мужа.

Посмотри! – кричал супруг, обращаясь к жене, - как я ее надену,

воротник-то черный!..

- Я стирала рубашку, воротник – белый! – в тон ему отвечала она.

- Черный!..

- Нет, белый!

- Черный!

Продолжалось это долго. Наконец, крикнув еще раз «белый!» и в сердцах

отшвырнув рубашку к забору, жена скрылась в дверях дома. Муж даже не

взглянул на рубашку, он опустился на скамейку и просидел в неподвижной позе

несколько минут. По лицу было видно, что он никак не может остыть и

мысленно продолжает спорить с женой.

Я взглянул на валявшуюся у забора рубашку. Это была обыкновенная

стираная рубашка, воротник которой был ни белый, ни черный, а, как и вся

она, салатного цвета. «Близорукие они что ли? – подумал я. Сколько шуму, а

дело выеденного яйца не стоит».

Спустя некоторое время супруг встал и тоже пошел в дом, откуда вскоре

опять послышалось: «Белый… черный… белый… черный». Спор продолжался до

вечера, но примирение так и не произошло. Никто не захотел уступить,

согласиться с противником, и бедная рубашка так и осталась ночевать под

забором. Не до нее. Теперь каждый, очевидно, только и думал над

противником. Различие позиций, упрямство в отстаивании своего взгляда на

вещь, повлекли за собой настоящую войну. И между мужем и женой, между как

нельзя более близкими людьми.

Поразмыслив над этим фактом, я пришел к важному выводу: человек всегда

оценивает, формирует о чем либо твердое оценочное мнение. Это мнение может

быть и верным и неверным, однако и в том, и в другом случае он очень часто

не хочет отказываться от него и начинает защищать его с завидным упорством.

Совершенно очевидно, что на такую упрямую оценку человеку приходится

тратить немало времени и сил. Его не останавливает даже то, что из-за этого

у него рушатся добрые отношения с окружающими, а жизнь его превращается в

сплошные сумерки. Приходится терять не только покой, но и здоровье.

Не владея своей оценкой, человеку приходится постоянно воевать с теми,

у кого не менее твердая и упрямая оценочная логика. Дело вовсе не в

рубашке, которая осталась под забором. Дело в том, что назавтра у супругов

найдется новый объект для таких оценочных противоречий, и они снова будут

долго изводить друг друга, даже если разбегутся по разным углам.

Имея достаточно развитый ум, житейский опыт взрослые (впрочем, как и

дети) обречены нести на своих плечах тяжкий груз оценочных противоречий.

Систематически ведется размежевание на «белых» и «черных», и делается это в

нашей жизни на каждом шагу, на любом сантиметре жизненного пространства.

Такие противоречия характерны не только невежественным и не

образованным людям, они присущи и тем, у кого есть дипломы, кто освоил

самые разнообразные науки. «Попробуйте сказать, что хотите, - пишет Н.Г.

Чернышевский, - всегда найдутся люди, умные и образованные, которые станут

говорить противное».

Читая художественную литературу, можно обнаружить множество яростного

оценочного размежевания между литературными героями. Многие мыслители,

особенно из тех, кто напрямую был связан с исследованиями психологии людей,

всегда выражали озабоченность по поводу оценочных разногласий среди людей и

целых поколений. И.С. Тургенев, например, в связи с этим сумел выделить,

исследовать и описать в деталях так называемую проблему «отцов и детей».

Я.А. Коменский одним из первых осознал остроту данной проблемы и на

основании этого сделал для педагогики фундаментальный вывод: «Истинное

суждение о вещах есть истинная основа всякой добродетели. Ничего нет в

человеческой жизни более гибельного, чем те превратные суждения, когда

вещам дается ненадлежащая оценка». Главным в этих словах Коменского

является не то, что оценка одного может влиять на судьбы многих и многих

людей: рвутся добрые связи, рушатся семьи, даже близкие порой становятся

врагами.

Из-за нежелания отказаться от ошибочного мнения, уступить другому

человеку, когда он прав, происходит множество несчастий и даже трагедий.

Люди гибнут не только за метал, еще чаще они, в буквальном смысле слова

гибнут из-за оценочной близорукости, называя один и тот же предмет кто

«белым», кто «черным», упрямо не соглашаясь с тем, что очевидно.

Вероятно, есть что-то в самой природе человека, раз он с таким

наслаждением противоречит себе подобному, не вдаваясь в смысл противоречия.

«Наиболее устойчивым свойством человеческих мнений является их несходство»

– говорил М. Монтень. По его мнению, даже если ты умный и порядочный

человек, для окружающих тебя людей будет вполне естественным, если один из

них станет тебя хвалить, другой ругать, а третий вообще возненавидит.

Зная об этом А.С. Пушкин советовал «хвалу и клевету» принимать от

людей с одинаковым равнодушием, ибо сегодня ты окружен толпой восторженных

поклонников и льстецов, а назавтра можешь услышать «суд глупца и смех толпы

холодной».

Н.В. Гоголь также один из тех, кто воспринимал оценочные противоречия

как естественное состояние человеческих натур. «Да не покажется странным,

что обе дамы были не согласны между собой в том, что видели в одно и тоже

время», - говорит он о двух небезызвестных героинях «Мертвых душ».

Уже в раннем возрасте личность человека получает устойчивую, лишь ей

присущую оценочную направленность. Это превращается в своеобразную призму,

через которую человек видит все окружающее. «Мы по-разному воспринимаем

вещи, - говорит М. Монтень, - в зависимости от того, каковы мы сами». В

этом случае даже умудренные жизненным опытом и наукой люди оказываются в ее

власти и уже не способны прийти к оценочному согласию с другими, быть при

этом сдержанными и гибкими. В образной форме об этом рассказывает Я.А.

Коменский в «Лабиринте света и рае сердца»: «Пришли мы на площадь ученых, и

я увидел между ними ссоры, распри, передряги, сумятицу. Редко можно было

найти такого, который не ссорился бы с кем-нибудь и не только молодые (это

можно было бы приписать их несовершеннолетнему возрасту), но и старики все

вместе ругались. И чем больше кто считал сам себя за ученейшего или другими

был так называем, тот тем скорее начинал споры, метал стрелы на других;

даже страшно было глядеть на это, в этом искал он славы и похвалы себе…

Если кто-нибудь промолвил что-либо, то другой моментально противоречил ему;

например, спорили о снеге: белый он или черный, об огне – горячий или

холодный. Мне до слез жалко было смотреть на это».

Как видим с этим «белым» и «черным» Я.А. Коменский сталкивался в

стародавние времена, и с тех пор натура человека мало изменилась.

Естественно возникает вопрос: могут ли люди видеть окружающее в истинном

свете и не носиться со своими субъективными оценками, ожесточенно навязывая

их друг другу? Если каждому дано воспринимать все по-своему, существует ли

вообще путь к оценочному согласию – залогу примирения и спокойствия среди

людей?

А что, если нет? Тогда мы навсегда останемся обозлившимися, но и

страдающими людьми, далекими друг от друга и от истины, о которой издавна

так любим поговорить. «Мы учимся в споре лишь возражать, а так как каждый

только возражает и выслушивает возражения, это приводит к тому, что

утрачивается истина», - не без основания рассуждает М. Монтень.

В этом, очевидно, скрыто одно из важных несовершенств человека. Беда

не в том, что он видит вещи по-своему, вся беда в том, что он не хочет или

не может соотнести выражаемых оценок с оценками других людей. Яростно

навязывая их, он создает множество жизненных неурядиц, конфликтных и

стрессовых ситуаций.

ТВОЯ МУДРОСТЬ В ТВОИХ ОЦЕНКАХ.

Очевидно, чтобы обеспечить хоть какое-то оценочное согласие между

людьми, надо научить их разумно смотреть на вещи. С точки зрения их же

собственных интересов и здравого смысла. При этом точкой отсчета здесь

может стать такой показатель как полезность или бесполезность вещи для

людей и конкретного человека. «Если бы человек был мудр, он расценивал бы

всякую вещь в зависимости от того, насколько она полезна и нужна ему в

жизни», - говорит М. Монтень1.

Правильная оценка должна отражать общечеловеческую значимость вещей,

явлений и, таким образом, помогать конкретному человеку отделять важное от

неважного, нужное от ненужного, полезное от бесполезного. Оценочная

безошибочность и энергичность становятся основой человеческой мудрости.

«Истинная мудрость – Я.А. Коменский, - заключается в том, чтобы судить о

вещах справедливо, чтобы считать каждую вещь только такою, какая она есть,

не стремиться к пустому, как будто бы оно было драгоценным, или не

отбрасывать драгоценного, принимая его за пустое, не порицать того, что

заслуживает похвалы, и не восхвалять заслуживающего порицания. Отсюда

именно рождаются в человеческих умах всякое заблуждение и ошибки».

Оценочная деятельность человека – путь к уяснению того, что в мире хорошо и

что плохо, что такое добро и что зло. Именно оценочная мудрость помогает

человеку оберегать себя не только от ошибочных представлений о чем–либо, но

и неправильных действий по отношению к конкретному предмету. Это очень

важно для человека, и это понимали люди уже в древности. Известный

библейский царь Соломон, обращаясь к Богу, просит не богатства, не

славы и почестей для себя, а мудрости, которая помогала бы ему иметь верное

оценочное представление обо всем, помогала бы мудро судить подданных,

безошибочно распознавать добро и зло. «Даруй мне, Господи, сердце разумное,

чтобы судить народ твой и различать, что добро и что зло» – говорит он.

1 Да простят нас читатели, что мы очень часто цитируем этого автора. Именно

он много размышлял над проблемой оценочных взаимоотношений между людьми, и

было бы не корректным забывать о его величайших философских выводах на этот

счет.

Получив возможность все видеть и понимать в истинном свете, Соломон

стал вершить правосудие, исходя из высших человеческих интересов, за что,

был прозван «Премудрый».

Один из самых ранних представителей материалистического направления в

философии Демокрит постоянно напоминает своим ученикам о значении оценки

человека. Неправильная оценка, по его мнению, не позволяет воспользоваться,

как подобает разумному человеку, даже тем, что составляет очевидное добро.

«У людей зло вырастает из добра; надо быть мудрым человеком, чтобы

надлежащим образом пользоваться добром». Одно дело многое знать, уточняет

он, и совсем другое дело мудро распоряжаться этими знаниями, умело, глубоко

и до конца осмысливать все. Большой ум отличается объемным оценочным

проникновением в суть вещей. Вот почему, говорит он далее, «должно

стараться не только о многознании, сколько о всестороннем образовании ума».

Современник Демокрита Сократ также считал высшей добродетелью человека

мудрость, которая приобретается в процессе размышления, взвешенной оценки

всякого факта, вещи или явления. Он своди любое дурное дело человека к

простому заблуждению, неумению разобраться в сложившихся обстоятельствах и

правильно оценить окружающий его мир. Сократ излагал свое учение в форме

споров, диалогов, противопоставляя одни оценочные мнения другим. Сталкивая

собеседников в споре, он умело подводил их к единственно правильному

оценочному мнению и, следовательно, к истине. Свой метод обучения он назвал

«повивальным», подчеркивая тем самым, что человек должен не просто

стремиться к знаниям, но развивать у себя «ищущее мышление». Своими

беседами и поучениями Сократ содействовал развитию любомудрия и оценочной

объективности у людей.

Ученик Сократа Платон так же подчеркивал значение оценочной

объективности человека. По его мнению, она указывает путь к счастью

человека. «Поскольку мы все, говорил он, - стремимся к счастью и, как

оказалось мы счастливы тогда, когда пользуемся вещами правильно…, должно,

по-видимому, всякому человеку изо всех сил стремиться стать как можно более

мудрым. Если человек в этом убежден, он должен перенимать от отца мудрость,

а не деньги, и от воспитателей, и от прочих друзей, прося и умоляя

поделиться с ним мудростью».

По мнению всем известного мыслителя Аристотеля, человек отличается от

животного, прежде всего тем, что владеет речью, которая несет на себе

основную оценочную нагрузку. «Речь, - говорил он, - способна выражать то,

что полезно и что вредно, равно как и то, что справедливо и что

несправедливо». Душевное величие человека при этом заключается «в том,

чтобы судить и говорить о чем бы то ни было с полнейшей искренностью, не

обращая внимания на одобрение и порицание, исходящее от других».

Мысли древних о необходимости развития правильного оценочного

отношения к вещам и окружающей действительности находят живой отклик и

получают дальнейшее развитие в более поздние времена. В XIIв известный

парижский магистр Пьер Абеляр создает книгу под названием «Да и Нет», в

которой собрал и поставил рядом все совершенно не согласующиеся друг с

другом, противоположные оценочные мнения широко известных к тому времени

авторитетов. Вывод из книги напрашивался сам собой: человечеству необходим

не просто признанный авторитет, а высший оценочный разум, который помогал

бы, в особенности молодым людям, приходить к единству оценочных мнений и

таким образом избавлять себя и других от многих жизненных ошибок.

Безусловно, каждому надо полагаться на свой разум, на собственную оценочную

логику, однако в соответствии с той высшей логикой, которая может и должна

привести людей к согласию и примирению.

Сходную позицию занимает французский философ и писатель М. Монтень.

Он последовательно отстаивает право каждого человека на собственное мнение.

Однако различные мнения – это лишь путь к установлению единого, истинного

мнения. М. Монтеня совершенно не устраивает та ситуация, когда «один из

спорщиков устремляется на Запад, другой на Восток». Каждый воспитанный

человек должен учиться «склоняться перед истиной и складывать передней

оружие, лишь только увидит ее». Необходимо пересиливать себя и принимать

истину даже от своего врага. Упорствовать в заблуждениях, отстаивать их,

говорит от, свойства весьма обыденные, присущие чаще всего наиболее

низменным душам. Умение же одуматься и поправить себя, сознаться в своей

ошибке в пылу спора – качества редкие и очень ценные для человека. Только

рассудок, включающий в себя оценочный элемент (скептицизм), все видит, и

все слышит; только мудрость умеет обратить решительно все себе на пользу,

только они царят и господствуют над всем, все прочее слепо, глухо,

бездумно.

В России в XVIIв. Просветитель-демократ А.Ф. Бестужев вплотную подошел

к мысли о том, что сам человеческий разум есть постоянно включенная оценка

окружающего, помогающая человеку быстро определить, что для него важно и

неважно, необходимо и бесполезно. «Сам разум есть не что иное, как привычка

судить о вещах здраво и вскорости разбирать, что соответственно и что

противно нашему благосостоянию», - подчеркивал он.

Другой известный российский просветитель Н.И. Новиков высказывает

мысль о настоятельной необходимости формировать постоянно у молодых людей

оценочную мудрость в процессе их образования. «Образовать разум или дух

детей называется вперять в них справедливые представления о вещах и

приучать их к такому образу мыслей и рассуждений, который соразмерен истине

и посредством которого могли бы они быть мудрыми».

Анализ высказываний выдающихся мыслителей различных эпох позволяет

сделать немаловажный вывод: вполне сформировавшуюся личность человека

невозможно представить себе без исключительного умения правильно оценивать

все окружающее. Взрослый становится мудрым, если приобретает навыки видеть

все в истинном свете.

Нельзя считать человека достаточно развитым и воспитанным, если у него

не сформировалась способность проникать во все тонкости и глубины предмета,

если он не умеет оценивать все объемно и широко. «Умный человек – это

человек, умеющий думать, размышлять, самостоятельно судить о вещах, о

людях, о событиях, о фактах,» – пишет Э. Ильенков в книге с символическим

название «Учитесь мыслить смолоду».

В ТВОЕЙ ОЦЕНКЕ – ТВОЙ ПОРТРЕТ.

Присмотритесь и прислушайтесь к тому, что и как вы оцениваете. Таким

самоанализом, к сожалению, мы занимаемся не часто. Наши оценки в обыденной

жизни мы всегда адресуем кому-то, не оставляя ничего для себя, кроме

сознания того, что мы всегда правы. Тем более, если вступаем в горячий

спор.

Оценки как нельзя лучше характеризуют нас самих, подчеркивают уровень

нашей культуры и мудрости. Известное библейское высказывание «Слова Петра о

Павле говорят больше о Петре, чем о Павле» достаточно точно передают смысл

того, что в твоей оценке – ты сам. В свое время Лессинг выразил это в

известной басне «Страус». «Быстроногий Олень, увидев Страуса, сказал:

- Бегает Страус не так уж быстро, но зато он, несомненно, великолепно

летает.

Орел же, увидев Страуса, сказал:

- Летать Страус, правда, не умеет, но зато, я уверен, что бегает он

прекрасно».

И можно не сомневаться, что персонажам, аллегорически изображенным в

басне, будет трудно отказаться от своих мнений.

По настоящему оценить вещь человеку мешает сам человек, так как при

этом он начинает опираться на прошлый опыт и прошлые свои представления об

этой вещи. «Вещи обладают своим весом, своими мерками, своими свойствами,

но внутри нас, в нашем душевном восприятии мы перекраиваем их на свой лад».

(М. Монтень)

Личное восприятие грешит эгоизмом, и это надо иметь ввиду даже мудрым

людям. «Мое мнение о вещах не есть мера самих вещей, - рассуждает М.

Монтень, - оно лишь должно разъяснить, в какой мере я вижу эти вещи сам».

И, не удержавшись, прибавляет: «чтобы судить правильно о вещах возвышенных

и великих, надо иметь такую же душу, в противном случае мы припишем им

собственные изъяны».

Даже честному, искренне заинтересованному в правильной оценке вещи

человеку, трудно достичь ее объективности. Что же говорить о тех, кто

умышленно искажает ее, исходя из личных или конъюнктурных соображений?

О таких «мудрецах» остроумно пишет Н.В. Гоголь: «У нас есть такие

мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем

иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у кого их пятьсот,

опять не так, как с тем, у которого их восемьсот, - словом, хоть восходи до

миллиона, все найдутся оттенки».

Вне всякого сомнения, речь идет об «оттенках», которые человек

искусственно создает в угоду тем людям, от которых чувствует все большую

зависимость. "«Э-хе-хе, думает себе…» – вздыхает Гоголь, глядя на них.

Искусным мастером конъюнктурной оценки был Чичиков. Н.В. Гоголь не без

удовольствия рисует его превращения. Приводим один из разговоров Чичикова с

супругами Маниловыми.

«-А как вы нашли нашего губернатора? – сказала Манилова.

- Не правда ли, что препочтеннейший и прелюбезнейший человек? –

прибавил Манилов.

- Совершенная правда, - сказал Чичиков, - препочтеннейший человек…

- А вице-губернатор, не правда ли, какой милый человек? – сказал

Манилов, опять несколько прищурив глаза.

- Очень, очень достойный человек, - отвечал Чичиков.

- Ну, позвольте, а как вам показался полицеймейстер? Не правда ли,

что очень приятный человек?

- Чрезвычайно приятный…»

Чичиков умело подыгрывает своей оценкой, ибо хочет расположить

Манилова к себе, составить мнение, как о здравомыслящем человеке. Сценка

вполне соответствует тому положению, которое Ларошфуко сформулировал

следующими словами: «Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во

всем с нами согласны».

Оценочное лицо человека открывается невольно, стоит лишь внимательно

присмотреться и прислушаться к этому человеку.

Тому, кто стремиться уяснить для себя уровень мудрости другого

человека, особенно важно вслушиваться в его слова. «Я стараюсь завязать

знакомство с тем или иным из прославленных умов не для того, чтобы он меня

учил, а для того, чтобы узнать его самого», - признается М. Монтень.

Нелишне иногда в разговоре умышленно подводить человека к выражению

оценки о каком-то факте или явлении. «Когда я хочу составить себе о ком-

либо мнение, я спрашиваю его, насколько он доволен собой, по нраву ли ему

то, что он делает и говорит».

Философ интересуется не столько содержанием его личности, сколько

уровнем его мудрости, который легко обнаруживается через оценочное

отношение к себе и миру.

Каждый из нас формирует свою оценочную систему, и от того, насколько

она совершенна или несовершенна, зависит не только наша собственная жизнь,

но и жизнь окружающих нас людей.

Именно поэтому совершенствование своей оценки смолоду должно быть

непреложным делом каждого человека. Мы постоянно будем жить в раздорах,

неспокойном, взбудораженном состоянии, если пусти это дело на самотек. В

жизнь каждого из нас будет ежедневно врываться какой-нибудь оценочный

эгоист и подолгу изводить своим примитивным видением окружающего.

Уберечься от этого невозможно, поскольку таких людей много и они

всегда рядом. Древнегреческий мыслитель Праксилла в образной форме сказал о

таких: «Скорпион под любым камнем тебе может попасться, друг. Бойся жала

его…»

Д. Байрон, стремясь подчеркнуть назойливость и однообразие примитивных

оценок одной из героинь, восклицает:

Она была живое поученье,

Мораль и притча с головы до ног.

Оценочную твердость не меняет ни время, ни местонахождение человека.

Сократу однажды сказали о каком-то человеке, что путешествие его нисколько

не исправило. «Охотно верю, - заметил на это Сократ. – Ведь он возил с

собой себя самого».

Привычное оценочное самовыражение становится стилем жизни некоторых

людей, и им трудно его изменить. Встречаются и такие, которые почти всегда

видят окружающее в мрачном свете, живут, что называется в сумерках. Они

постоянно чем-то недовольны, брюзгливы, жалуются на судьбу и других людей.

Такому человеку кажется, что его никто не понимает, что только он прав и

только ему доступно истинное понимание вещей. При этом не скупится на

отрицательные оценки всего, что видят его глаза, и слышат уши.

Такие люди – насилие над окружающими. «Нет глупости больше, назойливее

и диковиннее, - говорит М. Монтень, - чем возмущаться и оскорбляться

глупостями, творящимися вокруг. Ибо эта глупость обращается против нас же».

Неприятно окружающим, не сладко и самому носителю такой оценки. Этот

человек впитывает в себя свой собственный яд и отравляется им. Такие люди

становятся тягостными для окружающих, они подозрительны и желчны.

Одним из таких сверхоценочных нытиков был Плюшкин. Прислушаемся к его

разговору со служанкой Маврой:

«- Куда ты дела, разбойница бумагу?

- Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым

изволили прикрыть рюмку.

- А вот я по глазам виду, что подтибрила.

- Да на что бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого: я

грамоте не знаю.

- Врешь, ты снесла понамаренку: он маракует, так ты ему и снесла.

- Да понамаренок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал

он вашего лоскутка!

- Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это

железными рогатками! Вот посмотришь как припекут!»

Не менее красочные отношения Плюшкина с дворовым мальчиком Прошкой:

«- Вот посмотрите, батюшка, какая рожа! – сказал Плюшкин Чичикову,

указывая на лицо Прошки. – Глуп ведь как дерево, а попробуй что-нибудь

положить, мигом украдет! Ну, чего ты пришел, дурак, скажи, чего?»

Такой стиль оценки Плюшкина превращается в сплошное истязание

окружающих. Постоянные оскорбления, предвзятость, мелочность, и в тоже

время – беспощадное стремление к приоритету, к навязыванию своей оценки

другим по любому поводу. «До такой ничтожности, мелочности, гадости мог

снизойти человек! – восклицает автор «Мертвых душ», - мог так измениться! И

похоже это на правду? Все похоже на правду, все может статься с человеком».

Действительно, может статься и такое, особенно, если человек не привык

следить за собой смолоду. К старости и сам человек, и его оценки становятся

все более и более суровыми и даже агрессивными. «Забирайте же с собой в

путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество,

забирайте с собой все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не

подымите потом!» – советует читателю Н.В. Гоголь.

Как видим облик человека, – прежде всего в его оценках, общем

оценочном отношении к миру. Они формируют его образ жизни, репутацию,

авторитет среди людей. Они влияют, как ни странно, и ни ответную оценку

людей к данному человеку.

Когда один из классиков философской мысли говорит о Пушкине –

«солнечный Пушкин», нам сразу ясно, о чем идет речь. Он имеет в виду

жизнелюбие этого человека, оптимистическое оценочное отношение к тем, кто

рядом с ним, для кого он творит. Когда же мы сталкиваемся с известным для

всех Плюшкиным или сказочным персонажем Бармалеем, то нам тоже совершенно

ясно, кто они и как относятся к другому человеку. По мнению Лихтенберга,

«мир существует не для того, чтобы мы познавали его, а для того, чтобы

воспитывали себя в нем». И это справедливо. Так же как справедливы слова

другого мыслителя: «Нужно воспитаннику преподать не столько знание

исторических фактов, сколько умение судить о них».

Человек и его оценки – неделимые понятия. Древняя мудрость гласит:

«Заговори, я хочу тебя увидеть». Заговоривший обязательно выдаст себя

своими оценками.

Французы утверждают: женщина любит ушами. Верное наблюдение. Тут она

не только получает желаемую для себя оценку в виде комплиментов, но и все

узнает о болтливом собеседнике, что, конечно же, для нее важно во всех

отношениях.

Трудно человеку скрывать самого себя. Лишь некоторые, специально

подготовленные люди делают это умело: политики, дипломаты, артисты и др. Те

же, у кого такой подготовки нет, обычно охотно делятся оценками, без труда

обнаруживают свой внутренний мир. Особенно склонны к этому женщины,

которые, по словам писателей, могут обмениваться своими мнениями о чем

угодно и о ком угодно. Надо лишь набраться терпения и выслушать эти мнения.

Выводы придут сами собой.

Не торопитесь отвергать чужие мнения сходу. Вы вредите этим себе.

«Будем снисходительно относиться к самым различным мнениям, и если мы с

ними не согласны, будем их все же спокойно выслушивать» (М. Монтень).

Вывод. О чем бы ни шла речь, прислушайтесь к оценкам собеседника, и вы

хорошо узнаете его самого. Попутно задавайте ему вопросы о важных вещах, о

нем самом. Старайтесь создать ему благоприятные условия для самораскрытия.

Общаясь с людьми, мы не только узнаем их, но и совершенствуем

собственные оценочные способности, ибо имеем возможность путем сравнения

выбирать из них самые здравые. «Люблю я Лукиана, - признается М. Монтень. –

Я не так ценю его стиль, как его самого, правильность его мнений и

суждений».

Побольше бы и нам спутников со здравыми мнениями и суждениями.

ОЦЕНОЧНЫЙ ЭГОИЗМ ЧЕЛОВЕКА.

Существенной причиной, снижающей развитие оценочной культуры среди

людей, является устойчивый эгоизм человеческой оценки. Как мы уже видели,

человек не только отстаивает свое мнение ради истины, он не упускает случая

навязать его окружающим ради престижа и самоутверждения. Как правило, он

испытывает глубокое удовлетворение, если другие соглашаются с его оценками.

Стремясь к первенству оценки, он нередко пускается во все тяжкие ради

этого. Получаемое удовольствие от навязанной оценки ни с чем не сравнимо,

это что-то вроде наркотика.

Подача своей оценки у некоторых мастеров бывает столь изощренной, что

собеседник невольно соглашается с ней. Нередко он оказывается в плену даже

чуждой ему оценки.

Оценочный эгоизм присущ не отдельным индивидам, не группе лиц, это, по

мнению Н.В. Гоголя, характерная особенность русского человека вообще.

«Надобно сказать, - пишет он, - что у нас на Руси если не угнались еще кой

в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали их в умении обращаться.

Пересчитать нельзя всех тонкостей и оттенков нашего обращения. Француз или

немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти

тем же голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком и с мелким

табачным торгашом. У нас не то…»

«Манилов, желая убедить Чичикова, являет – в лице своем выражение не

столь сладкое, но даже приторное». В свою очередь, рассказывая о своем

прошлом и желая вызвать у собеседника оценочное сочувствие, Чичиков не

менее искусно выражает себя: «Чего не потерпел я? Как барка какая-нибудь

среди свирепых волн,… каких гонений, каких преследований не испытал, какого

горя не вкусил, а за что? За то, что соблюдал правду, что был чист на своей

совести, что подавал руку и вдовице беспомощной и сироте-горемыке! Тут даже

отер он платком выкатившуюся слезу».

Это, конечно, игра, однако на Манилова она производит очень сильное

впечатление: «Манилов был совершенно растроган. Оба писателя долго жали

друг другу руку и долго смотрели молча один другому в глаза, в которых были

видны навернувшиеся слезы».

Мастерам оценки не сложно добиваться оценочной солидарности с

собеседником. Им достаточно для этого специфических приемов самовыражения.

В ход пускаются и голос, и мимика, и жесты, и словесные прибавления в

потоке речи, вроде «Разве я не прав?», «Ну что, разве не так?» и проч.

Из городских чиновников в «Мертвых душах» оценочным искусством

отличался полицеймейстер. «Купцы первые его очень любили. И хоть драл

подчас с них сильно, но как-то чрезвычайно ловко; и по плечу потреплет, и

засмеется, и чаем напоит, пообещает и сам прийти поиграть в шашки,

расспросит обо всем: как делишки, что и как».

Зато и «был он среди граждан совершенно как в родной семье, а в лавки

и в гостиный двор наведывался, как в собственную кладовую».

Навязывать оценки другим проще всего тем, кто стоит у власти, кто

имеет материальное или моральное влияние на зависимых от себя людей. Здесь

истину искать не нужно. Властьимущие глубоко уверены, что истина в их

руках, надо лишь мастерски преподнести ее тем, кто их окружает. Иногда

волевым образом, как это делает герой рассказа А.П. Чехова «Мой домострой».

«Утром, когда я, встав ото сна, стою перед зеркалом и надеваю галстук, ко

мне тихо и чинно входят теща, жена и свояченица, - рассказывает он, - Они

становятся в ряд и, почтительно улыбаясь, поздравляют меня с добрым утром.

Я киваю им головой и читаю речь, в которой объясняю им, что глава дома –

я».

Навязанная домочадцам высокая самооценка расшифровывается и становится

еще более бескомпромиссной. «- Я вас, ракалии, кормлю, пою, наставляю, -

говорю я им, - учу вас, тумбы, уму-разуму, а потому вы обязаны уважать

меня, почитать, трепетать, восхищаться моими произведениями и не выходить

из границ послушания ни на один миллиметр, в противном случае... О, сто

чертей и одна ведьма, вы меня знаете! В бараний рог согну! Я покажу вам,

где раки зимуют!"

Оценочный эгоизм безнравственен. Нередко он имеет жестокие

последствия. Об этом говорит В. Шекспир в сонете №66:

Мне видеть невтерпеж

Достоинство, что просит подаянье,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеянье,

И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместный почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка,

И вдохновения зажатый рот,

И праведность на службу у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг…

Франсуа Вийон в эпитафии, написанной себе и своим товарищам в

ожидании виселицы, не прощает людям оценочного безумства, убивающего и

человеческое достоинство и себе подобных:

Нас было пятеро. Мы жить хотели.

И нас повесили. Мы почернели.

Мы жили, как и ты. Нас больше нет.

Не вздумай осуждать, – безумны люди.

Мы ничего не возразим в ответ.

Сама история человечества нередко замешана на эгоизме и корыстных

побуждениях изворотливых, настойчивых в своей оценке людей. Даже науки

порой «рассматривают изучаемые ими предметы чересчур хитроумно и подход у

них к эти предметам чересчур искусственный» – говорит М. Монтень.

В наши дни оценочный эгоизм не только не слабеет и не угасает, но, в

связи ч происходящими в обществе переменами, набирает силу. Множественность

несогласующихся между собой оценочных позиций и притом их неослабевающая

воинственность, имеют не столько положительную сторону («в споре рождается

истина»), сколько отрицательную. Наиболее настойчивые носители неверных

оценок начинают представлять определенную опасность для окружающих, так как

они способны навязывать свои оценки другим и, таким образом, менять

Страницы: 1, 2