Курсовая: Конкурентная стратегия предприятия

вступает в конкурен­цию уже в другом классе товаров. А критерий тот же -

главное, чтобы товар можно было продать за цену, превышающую издержки, и все.

И даже если товар уникален, если у него нет конкурен­тов - все равно, его

производитель конкурирует со всей промышленностью - по критерию

"выручка/издержки".

У нас в широких массах не было понимания этого с со­ветских времен - тогда за

границей закупались лишь това­ры высокого качества, а продавались у нас по

низкой це­не. Сейчас-то мы знаем, что качество и у импортного товара бывает,

мягко говоря, разное. Все уже знакомы с кол­басой, произведенной по "западной

технологии".

Интересно, что на нашем внутреннем рынке после 1991 года импортная продукция

оказалась безусловно конкурентоспособней нашей, и не всегда из-за качества.

Более того, и то, что начали производить на нашей тер­ритории западные

компании, тоже оказалось конкурен­тоспособней нашего - сигареты, напитки,

кондитерские изделия. Действительно, организация производства, технология,

реклама - все оказалось лучше. Дело не в "секретных рецептах" - на этикетках

состав приведен, да его по действующему законодательству и нельзя дер­жать в

секрете - все-таки пищевые продукты. Состав по сути тот же, что и у наших

ситро и лимонадов - у "Спрайта", например - вода, сахар, углекислота,

аскор­бинка, лимонная кислота, цитрат натрия, бензоат на­трия. Ну еще

фирменные ароматизаторы - но, на самом деле, ничего сверхъестественного для

нашей пищевой промышленности нет. В "Бонакве" вообще кроме воды и углекислоты

только сода и смесь хлоридов калия и натрия - чем дворники тротуары посыпают.

Но не по­споришь - в целом "их" производство оказалось выгод­ней, а наш

производитель разорился. Хотя качество шоколада, например, не всегда было

лучше!

Но - обратите внимание - вся эта продукция пред­назначена для внутреннего

потребления, а не для экс­порта из России. На внешний рынок ничего из

произве­денного "по западным технологиям" не поставляется. Мы не стали фабрикой

для всего мира! Российские фи­лиалы западных фирм отнюдь не оказались

конкуренто­способней иностранных производств.

И большая часть якобы произведенного - на самом деле фасовка импорта. Якобы

российские сигареты сде­ланы из импортного табака. Почему ввозят табак и

фа­суют его здесь? А пошлина меньше, чем на готовые си­гареты. Почему "Пепси"

производится в России? Это понятно - в основном она состоит из воды, есть

смысл завозить сюда концентрат, а не готовый напиток. И в "российской" "Кока-

коле" российские - сахар и вода, ноне только концентрат везут к нам из

Ирландии, даже бан­ки - и те из Швеции.

В Россию, как ни удивительно, практически нет им­порта телевизоров. Откуда же

в каждой квартире им­портный телевизор? Они собираются прямо на складах.

Импортируются четыре детали - кинескоп, электрон­ная плата, передняя и задняя

детали корпуса, все свин­чивается. Почему? А на запчасти пошлина в шесть раз

меньше, чем на готовые телевизоры.

И вот так все - что можно сделать за пределами Рос­сии - делается там.

Поневоле, под влиянием таможен­ного законодательства, кое-что делается у нас.

Но всех иностранных инвестиций в производство в России - на 7 млрд. долларов.

Это при том, что просто в долг нам надавали не меньше чем на 140 млрд.

долларов!

А раз все производимое реализуется у нас, то дополни­тельного притока валюты

мы и не получили. Более того - прибыль вывозится из нашей страны. Так как

формирует­ся она в рублях, то ее конвертируют в валюту и вывозят. Вместо

притока валюты в нашу страну идет ее отток. От того, что на нашей территории

установлена линия по разливу "Миринды" - страна не становится богаче

валю­той, а наоборот.

Но это лирическое отступление. Отметим для нас главное - даже продукция,

произведенная у нас по за­падным технологиям, с западным качеством, на

миро­вой рынок не идет. Почему?

КОНКУРЕНЦИЯ

Практически общепринято и среди экономистов и в обществе в целом, что если

производители постоянно находятся под угрозой гибели из-за более высоких

из­держек, или слишком низкой выручки - то общество в целом выигрывает.

Поскольку лишь те наказания устрашают, которые время от времени применяются,

то конкуренция лишь то­гда действенна, когда она разоряет и губит отстающих.

А часто ли гибнут отстающие в конкурентной эко­номике?

Гибнут часто. Состав производителей любой про­дукции обновляется довольно

значительно, и это каса­ется не только прогрессивных отраслей, вроде

програм­мистских фирм. Разоряются и банки, и страховые ком­пании, хотя этому

бизнесу сотни лет. Масштабы этого явления даже больше, чем видно на первый

взгляд -многие разорившиеся фирмы, продававшие популяр­ную продукцию (бывает

и такое) продают и торговую марку другим, поэтому потребитель не замечает

этого. Так, владельцы некоторых голливудских кинофирм те­перь японцы.

Оказывается, в США есть общественный слой, даже более обездоленный, чем

безработные рабочие и служа­щие - это разорившиеся предприниматели. Ведь

многие социальные программы их не касаются - у них нет трудо­вого стажа.

Тем не менее, в устойчивой рыночной экономике, сколько погибло - столько и

родилось.

И каков механизм гибели неконкурентоспособных предприятий?

За последнюю сотню лет тут произошли значитель­ные изменения.

Очевидно, что наиболее быстрым бывает разорение тех, кто расходует больше,

чем приносит выручки их продукция. Если нет резервов, и если такие "ножницы"

-не разовое явление, то все скоро заканчивается. Но так было всегда, хотя бы

и до нашей эры, при любом обще­ственном строе.

А что бывает, если предприятие приносит прибыль, но конкурент просто более

прибылен?

Когда-то такая ситуация приводила только к тому, что кто-то богател, а кто-то

тоже богател, но медленнее. Пока предприятие приносило хоть какой-то доход,

его владелец мог жить, не особенно беспокоясь, хотя ему и приходилось урезать

собственное потребление. Если же предприятием владела компания владельцев, то

одному из компаньонов, недовольному низкой прибылью, было не­легко изъять

свою часть капитала или даже свою долю прибыли и вложить в предприятие более

удачливого кон­курента. Трудности были и юридические, и моральные.

Ситуация изменилась, когда появилась возмож­ность относительно свободно и

почти анонимно пере­мещать капиталы из предприятия в предприятие, из от­расли

в отрасль, то есть когда появилась фондовая бир­жа. Более прибыльное

предприятие имеет большую ин­вестиционную привлекательность, и из менее

прибыль­ного владельцы капиталов пытаются их увести, чтобы купить долю в

более прибыльном. Это не слишком лег­ко - реализация значительной части акций

предприятия снижает их цену. Тем не менее, отток капитала из от­стающей фирмы

неизбежен, и никто из акционеров не хочет остаться последним на тонущем

корабле.

Поэтому свободное перемещение капиталов способ­ствует усилению "естественного

отбора" среди конку­рирующих предприятий, конкурирующих отраслей

промышленности. Этим современная экономика отли­чается от экономики даже

прошлого века. И легкость перемещения капиталов все чудеснее - национальных

границ для капиталов почти нет, а современные средст­ва коммуникации в

считанные минуты переправляют миллиардные капиталы к новому месту их

применения. Так пишется в популярных статьях про западную эко­номику, но при

этом опускаются некоторые важные дета­ли. Акционеру, чтобы спасти свои деньги

из тонущего предприятия, надо найти кого-то, кому можно продать свои акции -

это непросто и связано с денежными потеря­ми. Просто "сдать" акции обратно

компании, их выпус­тившей, нельзя. Ведь деньги уже потрачены - на них

по­строен завод, куплены оборудование и сырье.

Поэтому мечта любого вкладчика - найти способ вложить деньги так, чтобы можно

было их обратно в любой момент вернуть, а еще лучше, под гарантиро­ванный

процент. А это непросто.

То есть, на самом деле, такого уж резкого исчезно­вения капитала на одном

континенте и появления его на другом не бывает, все происходит постепенно.

Вло­жить свободный капитал можно быстро, "вытащить" же уже не так легко.

Таким образом, настоящий инвестор должен быть очень осторожен при вложении

денег - отменить сдел­ку, если деньги вложены в неконкурентоспособное

предприятие, физически нельзя.

Естественно, планируя свои вложения, необходимо рассчитывать шансы того или

иного предприятия на выживание. Самый тупой метод - смотреть, на акции какого

предприятия растет спрос (цена таких акций растет), и вкладывать деньги в

него. Но в этом случае много не выиграешь - "сливки" снимает тот, кто пер­вым

распознал прибыльность предприятия - да можно и ошибиться: попасться на

удочку биржевых спекулян­тов. Да, на спекуляциях некоторые "делают"

миллиар­ды - но оставим эту тему в стороне. Настоящие инве­сторы играми и не

занимаются - мы ведь говорим о серьезных вложениях в реальное производство, а

не о спекуляциях на бирже.

Конечно, во многом может помочь интуиция - какое дело может оказаться

выгодным. Можно вложить деньги в удачное предприятие, если знаешь о нем что-

то важное -например, что на какую-то продукцию будет крупный го­сударственный

заказ, или что новая технология в десять раз удешевит какой-нибудь популярный

продукт. Но по­явление революционно новых отраслей или изобретений -редкость,

рядовой инвестор может ни разу в жизни не вло­жить своих денег в никому не

известный товар.

Основным же инструментом при оценке предпри­ятия является метод оценки

производственных издер­жек. Это рутинная, мелочная работа, но свободные

средства обычно вкладываются именно на основе тако­го анализа. Если удастся

оценить, каков уровень издер­жек при производстве единицы продукта на том или

ином предприятии - то мы можем достоверно предпо­ложить, какой будет его

судьба.

Именно с помощью этого метода определяется ин­вестиционная привлекательность

предприятий в совершенно конкурентной эконо-мике. Надо лишь грамотно провести

анализ затрат на производство, не забыв ни одной мелочи, и картина будет

ясна. Если одна ферма на литр молока расходует два килограмма комбикорма, а

вторая - три килограмма, то которому фермеру вы одолжите денег на расширение

хозяйства?

Но не следует думать, что конкуренция действует как естественный отбор в

устойчивой популяции каких-либо зверьков, устраняя лишь уродов и неудачников.

В мировой экономике устойчивое состояние еще не дос­тигнуто, поэтому в

некоторых странах иногда вымира­ют целые отрасли, на время или навсегда.

И рынок, и фондовые биржи не решают всех проблем сами по себе. Так, был

период, когда оказалось, что произ­водить текстиль выгоднее не в США, и

текстильная промышленность вымерла (сейчас она возрождена в 1

автоматизированном виде). Многие работники переори­ентировались, но не все, и

каково было даже менеджерам и организаторам производства, чьи профессиональные

навыки вдруг оказались не нужны? Не переезжать же им в Пакистан вместе с

текстильной промышленностью?

То есть в период, когда это вымирание началось, применять метод расчета

издержек в приложении к от­дельным текстильным фабрикам США было совершен­но

бессмысленно. Фабрика-победительница просто за­крылась чуть позже остальных.

Так что считать произ­водственные издержки лишь внутри национальной

эко­номики - неоправданное ограничение.

Сильная сторона американцев - то, что они не жалу­ются на общественный строй,

а рассматривают трагедии такого типа как свою личную вину, даже если виновата

действительно "система". Во времена Великой Депрессии многие отцы семейств

просто ушли из жизни, чтобы хоть страховкой поддержать свои семьи. И сейчас,

когда Клин­тон гордо говорит, что три компьютерных кита - Интел, Ай-Би-Эм и

Майкрософт - стоят дороже, чем автомо­бильная, химическая, авиационная и

текстильная промышленности США вместе взятые, это значит, что и в са­мой

богатой стране мира у очень многих людей были большие проблемы. Можно ведь и

по-другому посмот­реть - традиционные отрасли промышленности США на­столько

съежились, что стали меньше, чем три высокоспе­циализированных компании. А

ведь опасно строить бла­госостояние страны на одной отрасли! Впрочем, это

дело американцев и их правительства.

На меня сильное впечатление произвела история из од­ного компьютерного

журнала, рассказанная самим ее ге­роем. Он был президентом небольшой

техасской нефтя­ной фирмы, но нефтяной кризис сделал его нищим. Он уе­хал в

Лос-Анджелес, жил там в своей машине, голодал, и ему каким-то чудом удалось

найти работу - писать компь­ютерные программы для фильма "Звездные войны". За

день до сдачи первой программы он был на грани само­убийства - программа

получилась слишком медленной, и за нее не заплатили бы, но он встретил

рекламу программ­ного средства Фоксбейз (FохBаsе), которое позволило сде­лать

его программу быстродействующей. Он преуспел в бизнесе, работает в фирме-

производителе Фоксбейз, и считает, что это средство спасло ему жизнь. И такие

вещи происходили не в 30-е, а в 70-е годы! Сейчас, правда, пра­ва на Фоксбейз

куплены корпорацией Майкрософт, что­бы избавиться от сильного конкурента.

Какова судьба этого счастливца сейчас?..

Так что система свободного перемещения капита­лов в условиях конкуренции не

только способствует росту, но может создавать проблемы даже в самой сильной и

богатой стране мира.

А может ли эта система обескровить не одну от­расль, а экономику целой

страны? Может. Именно эта система перемещения капиталов в более прибыльные

отрасли буквально обескровила нашу экономику.

Еще раз подчеркну - если предприятие участвует в системе свободного

перемещения капиталов, то оно мо­жет резко преуспеть, но может и погибнуть,

будучи не Убыточным даже, а просто менее прибыльным, чем дру­гие. Владельцы

капиталов зорко следят за прибылями

предприятий, обращая внимание на разницу в доли процента.

А какое-то семейное, патриархальное дело при невы­сокой норме прибыли может

почти процветать, во всяком случае, нормально существовать в той же самой

экономи­ке. Необходимо лишь, чтобы вовлеченные в дело капита­лы нельзя было

из него вывести. Но это теоретически, ре­ально же западные фермерские

хозяйства вовлечены в сис­тему перемещения капиталов путем неизбежных

банков­ских кредитов под залог хозяйства. Чуть сбавил обороты в хозяйстве, не

заплатил проценты по закладной - и гото­во дело, на ферму приходит новый

хозяин, тоже состоя­щий в долговом рабстве у банка.

Да, конкуренция - одно из самых популярных слов в экономическом лексиконе. О

ней написано много книг. Повторюсь: когда речь идет о конкуренции между

фирма­ми, то главный, чуть ли не единственный метод выявления преимуществ

одной фирмы перед другой - сравнение объ­ема затрат на единицу готовой

продукции. Тот, кто мень­ше тратит - выходит победителем в конкуренции. Такая

фирма инвестиционно привлекательнее.

Но вот парадокс - когда речь идет о сравнении эко­номик целых стран, критерии

применяются совершенно другие. Рекомендуется учитывать какие-то странные

ве­щи - уровень гражданских свобод, наличие свободы пе­чати, разработанность

законодательства и т. д. На ос­новании этих непонятно как рассчитываемых

показате­лей ведется рейтинг инвестиционной привлекательно­сти стран.

Отсюда делается вывод, что достаточно принять правильные законы, отменить

смертную казнь, оконча­тельно освободить от всякой ответственности печать,

отменить прописку, развить гражданские свободы (на­пример, свободу совести) -

и инвестиционная привлека­тельность нашей страны вырастет.

Правда, так описывается состояние дел в учебниках, издаваемых в нашей стране

в последние годы. Они из­даются как бы для туземцев, в странах Запада взгляды

несколько другие.

Ведь, несмотря на то, что свобод на Тайване вроде бы меньше, чем в США,

промышленность перемещает­ся из США на Тайвань, а не наоборот. Южная Корея

известна подавлением некоторых основных прав чело­века (например, за

посещение Северной Кореи там с хо­ду дают 10 лет, а хранение даже охотничьих

ружей за­прещено), но там вовсю разворачивается производство самой

современной техники. В Таиланде за хранение наркотиков вешают даже

американцев, но именно в Таиланде производятся теперь прославленные японские

фотоаппараты № коп.

Значит, дело не в гражданских свободах. Плохи они или хороши, но на

инвестиционный климат их наличие прямо не влияет.

А почему бы нам не сравнить национальные эконо­мики России и других стран по

тому же критерию из­держек, так же, как сравниваются отдельные фирмы? Это

будет вопреки книжкам по экономике, издаваемым у нас на гранты Сороса, ну и

что?

ТАК КАК ЖЕ НАМ ПРИВЛЕЧЬ ИНВЕСТИЦИИ?

Ключевым моментом для понимания ситуации в нашей стране является вопрос о

привлечении ино­странных инвестиций.

Все годы перестройки и реформ практически, на лю­бой газетной странице,

посвященной проблемам эконо­мики, можно было встретить минимум два-три

совета, что нужно сделать для привлечения иностранных инве­стиций в экономику

России.

На инвестиции был весь расчет. Не было только иностранных денег, а все

остальное было - заводы, оборудование, технологии, квалифицированные рабо­чие

и инженеры, богатейшие ресурсы.

"Приидите и володейте!"

И вот уже ''мир капитала" нам не враг, а партнер. Двери открыты - можно

купить почти любые предпри­ятия, вложить доллары в фермы, шахты, нефтяные

ме­сторождения. И не одни мы - бывшие соцстраны от­крылись тоже. Вся Чехия

скуплена немцами на корню!

Конечно, кое-какие иностранные деньги у нас все же

были - от продажи довольно широкого диапазона то­

варов. Даже микросхемы мы продавали, хотя сырье в

экспорте превалировало.

И, заметьте, вырученные от продажи наших ресурсов | доллары тоже оказалось

легко вложить. В государственные облигации США. в производство

электроники в Юго-Восточной Азии, в туристический бизнес Италии и

недвижимость Испании. Ведь дверь для капиталов откры­та в обе стороны! Об

этом не говорили пропагандисты мирового рынка, непонятно почему. Надо было

хотя бы предупредить о такой неприятной особенности экономи­ческой свободы.

Годы шли, а инвестиций в российскую экономику все не было и не было.

Иностранцы везли импорт, ску­пали ресурсы, вплоть до хоккеистов и одаренных

школьников, замучили советами, как реформировать экономику. Кое во что

вложили - скупили сигаретную, водочную промышленность, системы связи. Но для

эко­номики в целом это почему-то ничего не дало. Предла­гают для

инвестирования газ Ямала - инвесторов нет. Предлагают автомобильные заводы -

дальше протоко­лов о намерениях дело не идет.

Вопрос об инвестициях использовался для полити­ческого давления. "Не снимайте

Гайдара - а то не да­дим 24 миллиарда". "Разгоните парламент - будут

ин­вестиции". "Не выберете Зюганова - и экономика рас­цветет". И это

действовало.

Помню тогдашние беседы с оппозиционерами -"ничего сделать нельзя, Запад

вложит деньги, и в Рос­сии будет капитализм". Говорил им, успокаивал (люди

все хорошие): "Не беспокойтесь, не будет инвестиций, гарантирую" - не верили,

боятся западных инвестиций до сих пор, уж скоро десять лет.

В 98-м году тон западных советов стал более меланхо­личен. Это легко

объяснимо - не только иностранных ин­вестиций в производство не было, но и

отечественные ин­весторы предпочитали так или иначе вывозить капиталы за

границу, а не вкладывать в производство. Инвестиции из России пошли на Запад!

Даже люди, которые просто способствовали вывозу капиталов, приобрели виллы и

круглые банковские счета, что же говорить о владельцах этих капиталов? Во

Франции и Германии на русские день­ги были скуплены целые отрасли хозяйства.

Какой-то та­инственный "инженер Владимир Пономаренко" привез во Францию 40

млрд. долларов! А в нашу экономику вложе­но за все время реформ по самым

оптимистичным оцен­кам 7 млрд. долларов. Всего! При нашем ежегодном экс­порте

на 50-70 млрд.!

Так почему же этим глупым иностранным инвесто­рам не понравились наши заводы,

наши рабочие, наши инженеры? Ведь они умеют делать то, что Западу и не

снилось. К тому же эти самые рабочие, инженеры и уче­ные сами согласились

пойти в рабство к западным "партнерам". Но их не взяли, вот чудеса!

А тут еще грянуло 17-е августа, и вообще все рухнуло.

Почему же это произошло?

Ответ есть, и он несложен:

привлечь иностранные инвестиции в российское промышленное производство нельзя

никак, никаки­ми силами.

Трудно поверить столь категоричному утвержде­нию, а, тем не менее, оно верно,

по крайней мере, соот­ветствует практике.

Для осознания же его правомерности нам придется немного подумать, и даже не

просто подумать, а дока­зать одну теорему. Теоремы бывают в математике, а

сейчас мы будем иметь дело с экономикой.

Экономика вообще состоит из математики пополам с психологией. Поэтому для

того, чтобы доказать эту тео­рему, мы должны провести психологический опыт -

"влезть в шкуру" инвестора - Джона или Бориса. Все рав­но кого - в основном

вопросе их психологии одинаковы.

ИНВЕСТИЦИИ

Для начала попробуем разобраться, что же такое инвестиции, зачем они нам

нужны? В противном слу­чае меры по их привлечению - это типичный "манок на

слонопотамов". Если не знать, кто они такие, то можно назвать так любую дудку

- как проверить, действует или нет?

Инвестиции - это не просто долг. Долги (креди­ты) мы должны возвращать

независимо от того, как и куда мы их потратили.

Инвестиции - это "долгосрочные вложения капи­тала в отрасли промышленности".

И только. Почему долгосрочные? Имеется в виду, что на эти инвести­ции должно

быть развернуто производство, оно должно начать выдавать продукцию, и лишь

когда начнет поступать выручка за нее, только тогда инве­стор начнет получать

отдачу - сначала он возместит свои вложения, затем начнет получать и прибыль.

Но главное отличие инвестиций от дачи денег в долг состоит в том, что

инвестор рассчитывает толь­ко на прибыль от производства. Если прибыли не

бу­дет, то это проблемы инвестора, значит, он просто потерял свои деньги.

Теоретически инвестиции можно застраховать, но сути дела это не меняет,

просто риск перекладывает­ся на страховую компанию.

Если наше, российское предприятие уговорит иностранный банк выделить кредит -

то это инвести­ции? Нет. Кредит, он и есть кредит. Если у предпри­ятия ничего

не получится, банк получит деньги об­ратно, хотя бы и после распродажи

имущества пред­приятия.

То есть инвестиции - это долг, который мы не обязаны возвращать. Интерес

инвестора заключается в получении прибыли от организованного на его деньги

производства. И прежде чем осуществить ин­вестиции, инвестор оценивает

ситуацию - удастся ему вернуть вложения с прибылью, или нет - и на основании

оценки принимает решение.

Более того - первоначально имелось в виду, что инвестиции должны обеспечить

развертывание в на­шей стране не просто конкурентоспособного произ­водства, а

такого, продукция которого должна была продаваться на мировом рынке и

увеличивать посту­пление валюты в страну. Ради этого все начиналось!

В Советском Союзе Госплан не только решал, ка­кими деньгами оплатить

строительство нового заво­да, но и где взять материальные и людские ресурсы

для строительства и работы завода. В ''мировой эко­номике" ситуация проще -

достаточно поднять над головой пачку долларов - и со всех сторон сбегаются

рабочие и менеджеры, волоча за собой станки и кон­торские столы. Резерв

рабочей силы и других факто­ров производства в мире всегда есть. Почему нам и

требовались именно иностранные инвестиции - в ми­ре можно было купить то,

чего у нас в стране не бы­ло. А своей, заработанной нами валюты не хватало

для модернизации промышленности, по крайней ме­ре, нам так объясняли. В

тридцатые годы хватало, а вот тут хватать перестало.

И при описании самого понятия инвестиций надо хорошо представлять себе

следующее: просто покуп­ка и эксплуатация нашего завода иностранцем - это еще

не инвестиции. Это просто смена хозяина. Вы­плаченные деньги идут продавцу, и

он на них скорее всего купит виллу в Коста-Браво и "Хаммер" красно­го цвета. То

есть вовсе не любая пачка долларов, вброшенная в нашу страну, является

инвестициями. Чтобы заслужить гордое звание "инвестиций", эти доллары

должны быть использованы только на раз­вертывание или расширение производства.

Инвестиции - это не просто ввоз в страну некото­рого количества долларов.

Инвестиции - это не толь­ко и не столько деньги. Инвестиции в конечном ито­ге

должны быть материальны - это строительство, закупка нового оборудования,

смена технологий. Не­маловажно и отношение к персоналу предприятий -проходит

ли он обучение, делаются ли пенсионные вклады, вообще - заботится ли новый

владелец о своей репутации, надеется ли он долго присутство­вать на выбранном

участке рынка.

Если же новый владелец какого-нибудь купленно­го завода интенсивно использует

здания и сооруже­ния, а "инвестиции" свелись к установке линии по фасовке

чего-то импортного, да еще с нормативным сроком эксплуатации 2-3 года, да

еще, самое главное, прибыль не идет в производство, а уходит из страны -

значит, дело сомнительное. Значит, наобо­рот, за счет износа наших основных

фондов дела­ются инвестиции куда-то еще. Наши рабочие и слу­жащие не

задумываются о будущем, радуясь, что по­лучают неплохую зарплату. У них нет

опыта - у нас в СССР еще ни один честный работник без пенсии не оставался.

Это обычное дело в мировой практике: если пред­приятие неконкурентоспособно,

то, в преддверии его краха, руководители, если они уловили тенденцию,

начинают эксплуатировать предприятие на износ -не вкладывают в него прибыль,

а расходуют ее на расширение другого производства. Если присмот­реться, то

такое предприятие хорошо различимо -оно не расширяется, не внедряются новые

техноло­гии, ликвидируются работающие на перспективу подразделения, персонал

не отправляется на повыше­ние квалификации, работодатель не заботится о

пен­сионном обеспечении своих работников - значит, в него инвестиции не идут,

на самом деле за счет тако­го предприятия инвестируется какое-то другое.

Поэтому одного факта покупки какого-то завода иностранцами мало, чтобы

считать это иностранными инвестициями - может быть, покупатели просто

подсчитали, что окупят траты и даже получат при­быль фактически за счет

ликвидации завода.

Аналогично, когда авианосец приобретают на ме­таллолом, это не инвестиции в

военно-морской флот России. Тут то же самое - приобретается оставшийся ресурс

оборудования и сооружений и используется.

Иногда вопрос с инвестициями намеренно или не­намеренно запутывается.

Скороговоркой говорится, что нам необходимы "инвестиции, "ноу-хау",

со­временные технологии и т. д.". ("Ноу-хау" - до­словно "знаю как" - это

тоже технологии, они так называются, чтобы звучало непонятно, по-научно­му.)

Но давайте разделим - мухи отдельно, компот отдельно. А почему мы не можем

технологии или "ноу-хау" эти просто купить, за валюту? Ведь валюту мы

зарабатываем?

МАНОК НА ИНВЕСТОРА

Мы знаем, как трепетно долж­ны относиться инвесторы к вложению своего

капитала. Чуть промахнулся - и каюк..

Чем руководствуется инвестор при принятии реше­ния? Примем в качестве

аксиомы, что инвестиции дела­ются только исходя из экономической

целесообразно­сти, а из всех возможных вариантов выбирается наивы­годнейший.

Эта аксиома никем не оспаривается, и,.ви­димо, она верна. Никакие другие

соображения - поли­тические, романтические - во внимание не принимают­ся.

"Уговорить" нормального инвестора расстаться со своими деньгами нельзя.

Это приходится подчеркивать, потому что заинтере­сованные лица у нас упорно

путают займы и инвести­ции. Повторяю: инвестиции - не займы! Инвестициями

рискует сам инвестор. А займы надо отдавать нам, и рискуем мы (мы - это

российские граждане). И вернуть займы с процентами мы обязаны в любом случае,

неза­висимо от судьбы инвестиционного проекта. Поэтому займы нам давали.

Добавлю, что есть, увы, в современной российской политике люди, путающие

понятия "инвестиции" и "подаяние убогим", или "инвестиции" и "тридцать

сребреников". Ну, тут уж просто неприлично разъяс­нять разницу.

Так вот:

в конкурентной борьбе за инвестиции, если игра ве­дется по правилам

на проигрыш.

Попробуем если не математически точно, то нагляд­но доказать эту чрезвычайно

горькую теорему. С ней нелегко примириться, но, не поняв проблему, решить ее

нельзя.

Сначала договоримся о понятиях. Под свободным мировым рынком понимаем

тор­гуют самостоятельно.

Такое определение не очень научно, но, по сути, я думаю, правильно.

При этом курс обмена валют, если в нашей стране продолжает ходить своя

валюта, разумный, правиль­ный. То есть если батон белого хлеба можно купить в

США за доллар, а у нас в стране за 5 рублей, то и об­менный курс

поддерживается - доллар за пять рублей.

Представим себе, с чего начинает инвестор, имею­щий средства и желающий

вложить их в производство?

Первое, что в этом случае делается, это подсчитыва­ется возможный приход-

расход. Если между приходом и расходом есть положительная разница, то

предпри­ятие оказывается прибыльным.

Так вот приход во всем мире оказывается примерно одинаковым. Готовая

прод>кция стоит примерно оди­наково во всем мире. Ведь рынок-то свободный!

Если где-то можно продать что-то чуть подороже, туда этого навезут со всего

мира, цена и подравняется.

А вот расход (затраты, издержки) в разных местах разный.

Выгодность производства определяется разницей между мировой ценой

произведенного продукта и мест­ными уровнями затрат на его производство.

Например, на станции Беллинсгаузен в Антарктиде в принципе можно построить

ткацкую фабрику. И хотя транспор­тировка туда хлопка и оттуда готовых тканей

морем не очень дорога, все равно никто этого не сделал и не сде­лает.

Дороговато эта ткань обойдется, а продать ее до­роже только на том основании,

что она антарктиче­ская, вряд ли удастся.

Мировые цены на продукцию во всем мире при­мерно одинаковы, в этом вся

прелесть свободного рынка. А вот местные условия в мире различны и по­стоянно

меняются, поэтому капиталы и "перетека­ют" из одной страны в другую. Теперь

уже точно из­вестно,.что направление перемещения капитала у нас в стране одно

- за границу. Это может быть только в том случае, если затраты на

производство выше, чем в других странах. Вот мы сейчас это и проверим.

В этом нам поможет редкий случай - мы можем сравнить расходы в сопоставимых

ценах. Такое в на­шей истории случается не часто, одна из проблем при

проведении экономического анализа в советские време­на в этом и состояла. Все

сравнения того времени были спекулятивными, и беззубая советская пропаганда,

и зу­бастая антисоветская - правды не говорили.

Наши цены нельзя было напрямую сравнить с миро­выми - например, в советские

времена можно было ку­пить качественный фотоаппарат по цене трех тысяч

по­ездок на московском метро, а в Англии этот же аппарат можно было купить за

цену двадцати поездок на лон­донском. Затраты на жилье и энергию у нас были

неза­метны, а колготки и электроника были относительно дороги. И вообще

соотношение цен у нас сильно отли­чалось от мирового.

Вот поэтому в начале перестройки товары шли в обе стороны, и реальная картина

сравнительной конкурентоспособности экономик была еще неясна. Когда границы

уже открылись, но обмена валюты еще не бы­ло, тогдашнее челночничество

включало в себя не толь­ко закупку ширпотреба в Турции. Раньше челноки так­же

вывозили из страны дешевые у нас ликвидные (то есть такие, которые было легко

продать) товары - фо­тоаппараты, поливитамины, титановые лопаты,

элек­троинструменты и т. д., даже гвозди, а ввозили те, кото­рые легко было

продать у нас.

Опытным путем была найдена максимально эф­фективная комбинация - какой-то

садовый насос, стоивший у нас в советское время 28 рублей, при вы­возе за

границу оборачивался двумя видеомагнито­фонами. Естественно, так дешево он

стоил у нас не потому, что затраты на производство у нас были ма­лы - просто

цена на него устанавливалась без нор­мального экономического расчета. Уверен,

что, если эти насосы у нас сейчас производятся, то они и стоят как два

видеомагнитофона.

Но вот уже несколько лет челноки только ввозят то­вары, а вывозят только

доллары, при том, что доллары у нас не производятся! То есть вопрос о

конкурентоспо­собности экономик решен рыночной стихией, и не в на­шу пользу.

И сейчас мы поймем почему.

Вернемся к оценке затрат на производство. При этом отрешимся от тех цен,

которые мы помним по со­ветским временам - те цены зачастую были

унаследова­ны от старых времен.

Итак: во что обходится производство в нашей стране?

Из чего же складываются затраты на производство вообще? Наши хозяйственники

издавна руководству­ются специальным документом, именуемым "Положе­ние о

составе затрат по производству продукции (ра­бот, услуг)...". Оно иногда

слегка пересматривается. Так, сейчас действует новый вариант, утвержденный

каким-то Е.Гайдаром в 1992 году. В этом "Положе­нии..." затраты делятся на

пять элементов:

· материальные затраты;

· затраты на оплату труда;

· отчисления на социальные нужды;

· амортизация основных фондов;

· прочие затраты.

Каждый из элементов в свою очередь состоит из многих возможных затрат - чего

только не включают, например, "прочие затраты".

Но для простоты рассуждений немного перегруппи­руем элементы затрат.

1. Надо построить здание завода.

2. Надо купить оборудование, сырье и комплектующие.

3. Надо оплатить накладные расходы (отнесем сюда •транспортные расходы и

расходы на энергию).

4. Надо заплатить наемным работникам.

5. Надо заплатить налоги и кое-что еще.

Попробуем пройти по пунктам списка затрат и вы­яснить, где российские

предприятия имеют преимуще­ства перед предприятиями в других странах, а где

усту­пают.

Хуже всего при решении любого вопроса беспред­метность. Оказалось, что

сделать шаг в решении про­блемы можно, если рассматривать конкретную страну

Россию. Но рассматривать не в отрыве от остального мира - необходим масштаб,

необходимо сравнение с другими странами мира. И все становится ясно.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

Доказательство чрезвычайно горькой теоремы.

Из пяти составляющих общего объема затрат на любое производство в условиях

нашей страны две (сырье и нерыночные изъятия) - не ниже среднемиро­вых, а три

(капитальные вложения, накладные расхо­ды и минимально необходимая зарплата)

- сущест­венно, в несколько раз, выше.

Поэтому в условиях свободного перемещения ка­питалов ни один инвестор, ни

одного производства на территории России. И дело не в отсутствии

патриотизма у наших капиталистов, а также жуликов и коррупционеров - я вполне

допус­каю, что они горячие патриоты - дело в законах эко­номики,

ориентированной на прибыль.

Никаких инвестиций в нашу промышленность нет и не будет. То есть каждый

буржуй понимает, что значительная часть его денег, вложенная в россий­скую

промышленность, будет потрачена просто на борьбу с неблагоприятными условиями,

без вся­кой пользы для конечного продукта. Если этого не понимает инвестор, то

понимает банкир, даю­щий инвестору кредит и проверяющий его бизнес-

план. А что бывает с промышленностью без инвести­ций, мы знаем.

«Хотят русские жить в холодильнике - пусть жи­вут. Причем тут мои доллары?» -

так думает наш буржуй, и он абсолютно прав. И напрасно ждать, что вывезенные

из России капиталы (по-русски говоря, краденое или выручка от продажи

краденого) вер­нутся в Россию. Это может произойти разве что под конвоем, а

наш конвой туда не пустят.

Конечно, мы вольны выбирать экономическую модель развития общества, что и

сделали несколько лет назад. Но при этом мы должны были хорошо представлять,

что значительные отрасли нашей эко­номики (вся обрабатывающая промышленность,

все товарное сельское хозяйство, большая часть сырь­евой) попадут при

вхождении в мировое экономиче­ское пространство под уничтожающий удар

дейст­вующих там экономических законов. Почему не представляли? Это отдельный

вопрос.

И ведь не поспоришь. А если у нас кто-то захочет поспорить, спросим для

уточнения диагноза - согла­сен ли он лично жить и работать в здании из

кро­вельного железа без отопления, на работу ездить в шортах и безрукавке, а

рацион чтобы был как у вьет­намца на его родине (проконсультируйтесь на

бли­жайшем вещевом рынке).

Если согласен - значит демократ в российском смысле этого слова, т. е.

сторонник свободного мирового рынка (в остальном мире эти идеи на­зывают

либеральными). Если задумался и начал дополнительные вопросы задавать - не

безнаде­жен. Насчет демократа я ничуть не ерничаю. Сам читал весной 1996

года, перед президентскими вы­борами, интервью с каким-то пенсионером,

кото­рый, фактически умирая с голоду, собирался го­лосовать за демократов. То

же будет и в 1999-м, и в 2000-м. Такая самоотверженность, доходящая до

идиотизма и даже далее, свойственна части нашей «интеллигенции», о чем как-то

рассказал С. Кара-Мурза в одной из своих публикаций. Но в качестве

долговременной основы функционирования эконо­мики приверженность

демократическим ценностям не годится, так как человек без пищи не проживет

да­же 500 дней.

Путаница в понятиях пошла с первых перестроеч­ных лет, когда отдельные

предприятия прорывались со своей продукцией на мировой рынок, как те же

шахтеры. Поди плохо - квартплата коммунистиче­ская, лечат-учат коммунисты,

транспорт, электро­энергия и лес - коммунистические, а уголь буржуям за

доллары. Нужен был буржуям тот уголь - им нуж­но было Союз развалить - да

разве можно было то­гда объяснить? Тогда в массовом сознании зарплата слабо

ассоциировалась с квартирой, садовым доми­ком, поликлиникой, школой, отпуском

на море. По­чему-то считалось, что это отдельно от зарплаты. Знали, что при

рынке баран даром не чихнет? Знали. Но как-то не понимали. Ничего, это

лечится, хотя и небезболезненно.

Каковы же следствия из этой теоремы? Если тео­рема горька, то и следствия не

слаще.

1. Утверждения о том, что «инвесторы уже стоят в

предприятия, и то далеко не все.

Если говорить без скидок, то данное доказатель­ство, не являясь абсолютно

точным, в принципе от­ражает реальность. Конечно, свободного мирового рынка

нет, это пропагандистский миф, реальный ми-

ровой рынок не свободен, отрегулирован, но не на­ми. Нам-то с того какая польза?

Те, кто его регулирует, делает это в своих интересах.

Никто не будет нам приплачивать за климат, рас­тянутые коммуникации и

отсутствие незамерзающих

портов.

И небольшое пояснение. Нигде в тексте вы не найде­те указаний, что теорема

верна только для частных предприятий, а государственные обладают

иммуните­том. Судьба «Уралмаша» и под руководством красного госдиректора, и

Кахи Бендукидзе будет совершенно одинаковой. Другое дело, что предпринимателю

про­ще, грубо говоря, продать в случае чего станки на ме­таллолом, рабочих на

колбасу и смыться на Канары.

Один мой знакомый советует: «прежде чем выска­заться, подумай, а не дурак ли

ты». Он, конечно, прав, но как проверить правильность мысли, на чей авторитет

опереться? На мнение людей, по какому-то недоразумению именуемых «нашими

ведущими эко­номистами»?

Да это просто опасно. С зарубежными тоже не все ладно, у них тоже свой

интерес. Но некоторые под­тверждения есть.

Очень давно во время визита к Горбачеву Тэтчер обронила фразу, которую

перевели примерно так: «британские бизнесмены хотели бы инвестировать в

российские горнодобывающую и лесообрабатываю­щую отрасли промышленности».

Если бы переводчик озаботился смыслом этого высказывания, то непре­менно бы

добавил: «а о вложениях в другие отрасли они и думать не собираются». И

действительно, сто­ит понаблюдать за ситуацией, и эти слова полностью

оправдываются.

Общий объем западных инвестиций в производство за весь период плюрализма - от

5 до 7 млрд. долларов. Да хотя бы и 10! Для нашей экономики это мизер.

Правда, некоторые вложения есть. Но чтобы не затуманивать реальной картины, с

ними надо ра­зобраться.

Во-первых, создаются предприятия, даются день­ги с целью уничтожения ракет,

боеголовок, броне­техники, сокращения нашего военного потенциала и создания

системы контроля над ним, в частности под видом «конверсии» происходит

выведение из строя объектов военной промышленности.

Во-вторых, под видом «инвестиций» идет скупка сырьевых ресурсов из уже

созданных горнодобываю­щих предприятий. Как правило, сразу видно, что

ин­вестиции эти рассчитаны не на десятки лет, а на два-три года - так, снятие

сливок.

В-третьих, имеются вложения (крайне неболь­шие), внешне похожие на инвестиции

для развития производства. Они ориентированы на вывоз ранее созданных

материальных ценностей, на прекращение деятельности конкурирующих предприятий

и на экс­плуатацию пока действующих основных фондов.

Так вот, если откинуть от и без того мизерного , объема вложений «инвестиции»

этих трех видов, то останется тот самый шиш, который и должен

был остаться.

Я сознательно не принимаю в расчет инвестиции в некоторые специфические виды

промышленности, а именно табачную и алкогольную. Дело в том, что это не

совсем промышленность. Испокон веков госу­дарства мира пополняют свои бюджеты

за счет «на­логов на пороки», так как прибыль от торговли сига­ретами и

водкой - это живые деньги. Оцените разни­цу: налоги надо собирать, а тут

народ сам деньги не­сет! В свое время тот флот, что японцы утопили при

Цусиме, был целиком построен на деньги от винной монополии государства.

И вот сейчас табачная промышленность скуплена тре­мя гигантскими концернами

- Ротманс. Филип-Моррис и БАТ. Эти фирмы любезно согласились собирать «налог

с порока» с российских граждан в свою пользу, ценой уста-

новки нескольких технологических линий по набивке си­гарет. Причем ну никак

нельзя сказать, что производится конкурентоспособная продукция. Она вся

предназначена для нашего внутреннего рынка, прибыль будет конверти­рована в

валюту и вывезена из страны. Что реально полу­чим мы? Рак легких. И никакая

это не наша продукция -это просто фасовка импортного табака.

То же самое с пивом. Скандинавский концерн «Бол­тик си» производит у нас пиво

«Балтика», опять-таки, в конечном итоге уменьшая наши валютные резервы. Это

касается и многих других пивзаводов, как бы патрио­тично ни звучали названия

сортов. И, кстати, ячмен­ный солод, хмель или иногда пивной концентрат - тоже

импортные. И спирт - для России делают фактически алкогольные напитки, а не

пиво.

Есть еще займы, кредиты... Заинтересованные лица упорно называют их

«инвестициями». К экономике это отношения не имеет, разве что со знаком

минус. Займы ведь надо отдавать! А инвестиции - это не займы! При инвестиции

буржуй рискует своими деньгами! А при займах его деньгами рискуем мы! И его

деньги мы обя­заны вернуть с процентами в любом случае, независимо от судьбы

инвестиционного проекта!

Во что же выльется эта тенденция? Например, какое население сможет жить на

территории России в условиях рынка? Сколько рынок сможет просто прокормить?

За­падные оценки разнятся - от 15 до 50 миллионов. Такие цифры иногда

шокируют, а тем не менее никакой ереси в них нет. Ведь чтобы закупать

продовольствие на нынеш­нее население за счет экспорта нефти, ее производство

надо увеличить в 6-7 раз. Возможно ли это? Нет, конечно. Пропускная

способность «трубы» 125 млн. тонн, и строи­ли ее всем Союзом. Кто возьмется

за такую стройку сей­час? Даже смешно спрашивать, ведь даже Туркмении

за­падные эксперты порекомендовали не тянуть свой нефте­провод, а

подключаться к российскому.

А почему придется переходить на покупную еду? Да потому что для сельского

хозяйства действует аналогичная горькая теорема № 2.

Так что если увеличить сырьевой экспорт нельзя, то откуда взялись в докладе

Тэтчер цифры о населе­нии, понятно. Остальным просто на сникерсы не хва­тит.

Кстати, цифры (увеличение экспорта нефти в 6-7 раз) верны только в том

случае, если выручка от него останется в стране.

Реально рассчитать численность «рыночного», или «экономически эффективного по

Тэтчер» населе­ния просто - это численность занятых в горнодобы­вающем и

лесохозяйственном комплексах плюс об­слуга соответствующей инфраструктуры.

Плюс их се­мьи. Управление этими комплексами вряд ли будет осуществляться с

территории России, хотя бы просто из-за дороговизны проживания управленцев.

Вот они, те самые 15-20 миллионов жителей быв­шего СССР, чье проживание на

нашей территории экономически оправдано! Вот о чем говорила Тэт­чер! Наш

народ и мировой рынок промышленного капитала - несовместимы. Либо одно, либо

другое. Призывая наших лидеров в личных беседах открыть­ся мировому рынку, у

себя они говорили правду. Практически не скрывалось, что наша экономика

по­гибнет. Чем руководствовались наши руководители того времени (не один

Горбачев), что им говорили их референты - Бог знает.

Достаточно было хотя бы просматривать в 80-х го­дах популярные журналы, типа

«Тайм» или «Ньюсуик», чтобы понять настоящее мнение «мировой обществен­ности»

о перспективах нашей страны, когда мы приве­дем нашу экономику к мировым

стандартам.

Неспроста в последние годы мы практически изо­лированы от источников

информации из-за рубежа, в чем-то даже сильнее, чем в 70-е годы. Нет вещания

всемирной сети новостей СММ, нет в продаже ино­странных журналов и газет.

Настоящий железный за­навес. Что говорить, если даже пропагандистское

ве­щание на нашу страну практически прекратилось. Даже журнал «Америка»

закрылся, как выполнив­ший свою задачу. Но, судя по крохам доходящей ин-

формации, за ситуацией у нас следят внимательно и оценки довольно трезвые.

Какова же перспектива нашего рыночного хозяй­ства, «интегрированного в

мировую экономическую систему»? Временные рыночные структуры, создан­ные для

вывоза стратегических запасов, уже практи­чески отмерли, горнодобывающая

(конкурентоспо­собная), тоже не вечна, ей осталось лет с десяток, а вот лес

будет расти практически всегда, так что по­считать Просто.

Судьба же нерыночного населения не обязательно трагична. Те, кто смогут,

вернутся к натуральному хо­зяйству. И это немалая часть населения. В начале

20 ве­ка нерыночное население России составляло несколько десятков миллионов

человек и даже платило налоги зерном и солдатами. Так что вымрут, быстро или

по­степенно, только крупные и средние промышленные и политические центры, что

с рыночной точки зрения со­вершеннейшие пустяки.

Этого мы хотели?

Причем - обратите внимание - такая судьба ждет нашу страну после подключения

к мировому рынку любым способом. И если мы войдем в него сами в ви­де

независимого государства, и если мы будем завое­ваны «культурными» и

«цивилизованными» нация­ми. В отношении наших перспектив врастания в эту

модель экономики оба наших политических крыла -демократы и патриоты - делают

одну и ту же ошиб­ку. Они считают, что это врастание возможно, вся разница в

отношении - демократы считают, что это желательно, а патриоты - что

нежелательно.

Патриоты пугают народ, что мы будем сырьевым придатком, а демократы намекают,

что и сырьевым придатком, и, возможно, еще и сборочным цехом.

Но дело-то в том, что это невозможно! Мы не мо­жем стать ни сырьевым

придатком, ни сборочным цехом! После исчерпания уже разработанных и

обу­строенных месторождений они будут заброшены. Никто не будет осуществлять

«северный завоз» на

ту территорию, которая когда-то была Советским Союзом - у нас нет ничего, что

могло бы этот завоз окупить.

Итак.

Любое производство на территории России харак­теризуется чрезвычайно высоким

продукция при прочих равных условиях получается более дорогой.

Из этого следуют два следствия. Во-первых, наша промышленная продукция,

прибыль.

Во-вторых, наши предприятия оказываются невы­годным объектом для привлечения

при­влекательнее иностранные рынки капитала.

Удивительная ситуация - то, что я изложил - лег­ко понять. Опровергающих

доводов я не слышал, да их, видимо, и нет. Практика мои рассуждения

под­тверждает. Тем не менее, самоубийственное стремле­ние в мировой рынок не

ослабевает.

Ни один нормальный человек не поставит все свое достояние на кон, играя в

игру, правила кото­рой ему незнакомы, тем более, если он не участвует в

раздаче карт. А в мировой рынок мы кинулись! Ребя­та! Мало ли что на этом

рынке продается! «Зъисть-то он зъист, да кто-ж ему дасть!». Может, правду

гово­рят, что все русские - сумасшедшие? Да нет. Другие бывшие соцстраны тоже

свое получат, вскоре после минования в них надобности.

Так что, если мы хотим выжить - то придется вос­становить экономическую

границу страны, а нет -«входим в мировой рынок» еще дальше и «углубляем

реформы» еще глубже. Развязка не за горами.

Список литературы

1. Моисеева Н.К., Анискин Ю.П. Современное предприятие:

конкурентоспособность, маркетинг, обновление. – М: Внешторгиздат, 19993. –

304 с.

2. Орехов Н.А., Лаврухина Н.В. Оценка конкурентоспособности промышленной

продукции. – Калуга: МГТУ, 1997. – 38 с.

3. Стуколов П. М.. Организация, планирование и управление предприятиями

электронной промышленности. – М: Высшая школа, 1986.

4. Феоктистова Е. М., Красюк И. Н. Маркетинг: теория и практика. – М:

Высшая школа, 1993.

5. Липсиц И.В. Бизнес-план – основа успеха. М: Машиностроение, 1993. – 80 с.

6. Мескон М. Х., Альберт М. Основы менеджмента. – М: Высшая школа, 1988.

7. Тейлор Д. Основы научного менеджмента. – М: Высшая школа, 1991.

8. Мескон М.Х., Альберт М., Хедоури Ф. Основы менеджмента: Пер. с англ. –

М.: Дело, 1999. – 800 с.

9. Эванс Дж.М., Берман Б. Маркетинг: Сокр. пер. с англ. – М.: Экономика,

1993. – 335 с.

10. А.П. Паршев “Почему Россия не Америка”, 1999. – 410с.

[1] Слова автора данной курсовой работы

Страницы: 1, 2